Песнь Итаки - Клэр Норт

расслабленно раскинувший конечности, обнажает в улыбке кривоватые зубы, стоит взгляду Пенелопы скользнуть по нему. Он, в отличие от Антиноя, не питает иллюзий насчет царя-воителя. В некотором роде он считает верность Пенелопы памяти своего покойного мужа хорошим знаком. Эта женщина знает свой долг, а значит, если их поженят – когда их поженят, – она выполнит свой долг и в отношении него. Может быть, она станет гладить его по волосам, как когда-то в далеком детстве нянюшка, и терпеливо слушать его жалобы и мелкие обиды, теснящиеся в груди из-за того, что он не осмеливается их высказать – слишком уж они незначительны, чтобы их серьезно выслушивали взрослые. Его не беспокоит, что она уже немолода и почти наверняка бесплодна, – ему кажется, будет неплохо оказаться под присмотром женщины в возрасте. Мать Эвримаха умерла, давая жизнь его брату, не пережившему ночь. Его отец Полибий с тех пор больше женщин не заводил.

Взгляд Пенелопы скользит мимо Эвримаха, не останавливаясь. Амфином коротко кивает, подняв подбородок – знак вежливости, похоже, предполагающий некое равенство, взаимное уважение и понимание между ними двумя, что, по мнению Пенелопы, вовсе не заслуженно.

Она не смотрит на Кенамона. От его незаметности зависит его безопасность, а она с внезапной яростью, клокочущей в горле, осознает, что его безопасность важна для нее.

Лучи закатного солнца, сочащиеся сквозь окна пиршественного зала, пятнают все алыми и золотыми бликами. От них по расписанным стенам пляшут тени, добавляя искаженные фигуры женихов к картинам и фрескам, изображающим Одиссея и его подвиги. Этими фресками по велению Пенелопы покрыты все мало-мальски пригодные поверхности в общих залах и коридорах. Юный Одиссей, убивающий кабана; Одиссей, отплывающий в Трою. Одиссей, скрестивший мечи с жуткими врагами; Одиссей, повергающий их. Одиссей со своим луком. Одиссей, придумывающий хитрость с конем. Одиссей, сражающийся вместе с великими царями, его назваными братьями. Есть среди этих фресок и новая работа – совсем не об Одиссее. На ней изображен сын Агамемнона Орест, сжимающий отцовский окровавленный меч и пронзительным темным взглядом взирающий со стены на то, как воины и цари славят его. Пенелопа считает, что в эти неспокойные времена неплохой идеей будет напомнить ее гостям о том, насколько могущественны ее новые союзники.

Здесь нет изображений Телемаха.

Пенелопа не знает, что было бы на них, если бы они вдруг появились.

У очага бард поет балладу о Трое. Он поет о храбрости павших мужей, об их отваге, о временах героев, которые ушли безвозвратно. Пенелопе особенно нравится именно эта часть, но, увы, положение обязывает слушать ее со слезами на глазах, восклицая всякий раз: «О, горе мне, сердце мое разрывается при мысли о моем несчастном, отважном супруге!» – на тот случай, если кто-то из присутствующих в зале позабыл, почему, ну почему, да почему же они опять ждут. Тут начинается припев. Обычно в этот момент царица начинает готовиться к небольшому обмороку, чтобы пораньше удалиться после того, как подхватившая пораженную горем госпожу Эос приведет ее в чувство. Но сегодня она не прикрывает глаз, не вздрагивает и вообще, похоже, мыслями находится где-то далеко.

Служанки снуют по залу, подавая блюда с чечевицей и рыбой, мясом и хлебом, который пирующие мужчины используют, чтобы подчищать тарелки. В хозяйстве Одиссея почти сорок женщин, от юной Фебы со смеющимися глазами и улыбчивыми губами до старой Эвриклеи, некогда нянчившей Одиссея, а сейчас исходящей злобой в темном углу. Феба не против того, чтобы во дворце толпились мужчины: ей нравятся как истории о дальних странах, так и внимание косноязычных юнцов, не надеющихся ни усесться на трон Итаки, ни даже выжить в неизбежной войне, которая разразится, стоит только Пенелопе выбрать мужа – а те, со своей стороны наслаждаются ее приятной компанией и острым язычком. Эвриклея терпеть не может мужчин, служанок и все, что происходит во дворце. Это отвратительно. Это позор. Это предательство всего, за что ратует ее дорогой Одиссей. И все же она не особо винит мужчин за их поступки – они ведь всего лишь мужчины, честолюбивые и жаждущие власти. А все беды от женщин, от этих женщин! От служанок и – да, она с трудом допускает такую мысль – от Пенелопы тоже, ведь та смотрит на все сквозь пальцы и улыбается, словно давая им свое позволение. Словно между ними своего рода… согласие. Эвриклея содрогается от одной мысли об этом и потому выкидывает ее из головы.

Пенелопа не жалует Эвриклею. Если бы ее покойная свекровь Антиклея не взяла с нее клятву позаботиться о старой няньке, ту бы давным-давно отправили в какой-нибудь скромный домик на Кефалонии, где она доживала бы свой век, ругая уток и гусей, а не служанок, а иногда и цариц дома Одиссея.

Телемаха нет на пиру.

Пенелопа отправила весточку нескольким знакомым женщинам: старой Семеле и ее дочерям, Анаит, жрице Артемиды, и Теодоре, знающей тайные тропы этого острова лучше любого из тех, чья нога ступала по ним, – с просьбой найти ее сына. И вскоре от Мирены, дочери Семелы, пришли новости, что она видела Телемаха в доме старого Эвмея, свинопаса. Он казался трезвым и безоружным. И непохоже было, что он торопится вернуться во дворец, чтобы поприветствовать свою мать.

– О… – только и сказала Пенелопа на это. – Значит, он ничего не нашел и не преуспел в попытках стать настоящим мужчиной.

В некотором роде это большое облегчение.

С точки зрения политики такой исход наименее неудобен из всех вообразимых – все остается на своих местах, и ее муж по-прежнему ни жив ни мертв, поскольку нет ясного подтверждения ни тому ни другому.

К тому же это некое – хоть какое-то – успокоение для ее чувств. Ведь если Телемах не преуспел в своих поисках, ему, само собой, стыдно, он разбит, его сердце разрывается, что отчасти – пусть даже лишь немного – объясняет, почему он до сих пор не пришел к матери. По крайней мере, именно так себе говорит Пенелопа. Это единственное, что ей остается.

В парадном зале бард наконец добрался до припева. И припев весьма банален – скорбь о множестве жизней, загубленных из-за предательства Елены, о великих воинах, отважно павших в бою, о погибших царях, о героях, которым больше не ступать по земле, и так далее и тому подобное. Затем следует действительно неплохой кусок о том, как Одиссей ищет путь на Итаку, ведомый честью, ведомый любовью. Несколько женихов из тех, кто здесь дольше всего, начинают ерзать, кидая взгляды на Пенелопу. Они помнят, что это еще один момент, который может вызвать у нее головокружение, после чего она обычно удаляется в свои покои, пораженная женской слабостью, так удобно освобождающей ее от необходимости выносить скуку бесконечных застолий. Кенамон тоже кидает осторожные взгляды из-под длинных черных ресниц. Он замечает, как Эос поудобнее расставляет ноги, напрягает руки, как под прикрытием вуали госпожа обменивается со служанкой быстрым взглядом, словно говоря: начинаем…

Мелькает тень, в дверях возникает фигура.

Ее появления довольно для привлечения внимания, и, когда все взгляды устремляются к ней, голоса стихают. Молчание накрывает зал, как последняя, самая сильная приливная волна, поглощая все вокруг, притягивая каждый взор, пока даже бард у очага не запинается на последней дрожащей ноте. Пенелопа тоже поднимает глаза на мальчика – хотя сам он настаивает, чтобы его называли мужчиной, – стоящего в лучах закатного солнца. Судорожно вздыхает, на этот раз без всякого притворства.

Телемах, с мечом на бедре, в дорожном плаще, темноволосый, кудрявый, с тонкой бородкой, изо всех сил старающейся прикрыть его мягкий подбородок, обводит взглядом пиршественный зал своего отца. Сын Одиссея не особо высок и унаследовал материнскую бледность с легким оттенком океанской волны. Но после года странствий под солеными ветрами плечи его раздались вширь, щеки потеряли былую округлость, крепче стали запястья и появился легкий прищур, словно он в любую минуту готовился прокладывать путь через чужие, полные опасности земли под слабым светом луны или бороться с разбушевавшейся летней грозой.

Последние из женихов замолкают при виде него. Они не вооружены. Одно из священных правил этого места – и гость, и хозяин входят сюда без мечей, хотя у большинства