Марс Экспресс. Тэм - Седрик Деготтекс

он, по очереди указывая на них. – Вы вскоре снова с ними увидитесь. Полагаю, господин Джендал собирается познакомить их с Тэм, чтобы… – Он пожимает плечами. – Честно говоря, не знаю для чего, но думаю, что вы будете как-то взаимодействовать.

Валькариан реагирует мгновенно: она поднимает глаза, активирует устройство, изменяющее размер и цвет ее зрачков, затем сканирует их с головы до пят.

– Эй… – протестующе произносит Карлос.

Алин успевает схватить его за локоть. В ту же секунду у них в головах раздается голос Криса:

– Спокойно, Карлос: Валькариан возглавляет медицинскую бригаду, занимающуюся Тэм с самого рождения… – Доктор приближается, не прекращая своего навязчивого сканирования, и останавливается рядом с ними. – Она холодная, отстраненная, бесцеремонная и всегда бескомпромиссная, но все же лучше сделать ее возможной союзницей, чем гарантированным врагом.

С выражением на лице, которое Алин определяет как смесь усталости и интеллекта, доктор морщится.

– Если он, – произносит она, кивая на Карлоса, – поделится своим избытком гормонов с ней… – Она показывает рукой на Алин. – Может, что и выгорит.

С этими словами – в то время как Алин с Карлосом обмениваются осторожными взглядами с оттенком смущения – она, явно раздраженная тем, что столкнулась с ними, возвращается обратно к светящемуся портику входа… затем вздыхает и оборачивается.

– Добро пожаловать, – продолжает она с преуве- личенной улыбкой. – Добавление двух переменных в и без того запутанное уравнение – это признак либо большой уверенности, либо крайнего отчаяния… А господин Джендал не имеет привычки впадать в отчаяние. Надеюсь, вы понимаете, во что ввязываетесь.

– Крис? – похолодев, мысленно спрашивает Алин. – Мы понимаем, во что ввязываемся?

– Разберемся, – комментирует Карлос. – Идем…

Поскольку Крис не отвечает, Алин поворачивается к нему и все считывает по его смущенному виду: он не имеет об этом ни малейшего представления. Он не знает, ни что происходит, ни справятся ли они в итоге с поставленной задачей. Он поддался энтузиазму, потому что это большой куш, потому что они его друзья, потому что он решил, что это прекрасная возможность для Карлоса разобраться со своими проблемами, но реальность, как обычно, оказалась совсем иной.

Словно отражая ее мысли, по спине Алин пробегают знакомые холодные мурашки. Карлос дружески хлопает ее по плечу.

– Ну что, прыгаем?

Он подбадривает ее и в то же время ищет у нее поддержки.

Алин колеблется, но недолго: на лице ее напарника отражается виноватая мольба, а также отчаяние – для нее это словно протянутая рука, которую она не способна оттолкнуть.

– Ок… – отвечает она. – Прыгаем.

Она смотрит в глаза своему другу, стараясь прочесть в них то, что он пытается от нее скрыть, но, поскольку видит в них лишь потерянность и жалкую усмешку, направляется вперед него к ступеням.

Он идет за ней, она слышит его дыхание за спиной.

– Эй! – кричит им Крис. Они оборачиваются. – Меня не приглашали вместе с вами, но я всегда рядом, ок? На этой планете или на другой… Сожалею, что не все ясно в этой истории. Но я вас не оставлю.

С этими словами он с хлопком соединяет ладони и адресует им неуверенный жест, похожий на робкое прощание, затем поспешно удаляется под холодным дождем. Алин спрашивает себя – возможно, впервые с тех пор, как их связала дружба в военном училище, – когда наступит день, в который им придется попрощаться по-настоящему.

– Это хоть законно?

Стоя возле входа в черное здание, Карлос тщательно изучает портик, не решаясь идти вперед. Глубиной два метра, он оснащен десятками хитроумных мобильных устройств: лазерное сканирование, облака наноботов, дроны безопасности и идентификации…

– Я имею в виду, – продолжает он, – что хотел бы подписать бумагу до того, как начну рисковать своей жизнью…

Он протягивает руку к свету, и несколько дронов приближаются, чтобы осветить ее желтым лучом.

– Нет никакого риска. – Сохраненный с чрезмерно приветливым эмофейсом вместо лицевого фильтра помещает свой супердорогой корпус под портик и позволяет исследовать себя десятку систем, которые тут же включаются, чтобы начать его сканировать. – Вас сканируют, архивируют информацию… Без этого вы не сможете пройти внутрь. И потом, когда босс отправит вас на задание, другие его интерфейсы вас распознают. Это… очень удобно для многих ситуаций.

Он издает принужденный искусственный смех, но Карлос холодно смотрит на него: он терпеть не может Сохраненных.

– Если я однажды проснусь таким, пристрели меня, пожалуйста, – мысленно произносит Карлос.

– Ок. А потом я возьму тебя к себе домой и поставлю рядом со своим тостером, – отвечает Алин.

Карлос молча проходит под портик, Алин идет следом, их тут же освещают лучи, и, стоя то с синим, то с желтым лицом, они позволяют дронам жужжать вокруг себя, собирая больше информации об их жизни, об их теле и душе, чем выбил бы фанатичный чиновник из просителя социальной помощи.

– Моя роль состоит в том, – объясняет Сохраненный, – чтобы предостеречь вас чрезвычайно устрашающим способом, затем сопроводить к господину Джендалу. – Лучи внезапно гаснут, и дроны возвращаются на свои места. – Итак, устрашающее предостережение: не валяйте здесь дурака. – Смеется. – Сейчас мы пройдем пятьдесят метров по коридору, который выходит в зал, где вас ждет господин Джендал. Пистолеты можете оставить у себя: их интерфейс взломан на время вашего пребывания здесь.

Он поднимает два больших пальца, поворачивается и показывает дорогу; Алин и Карлос идут за ним, незаметно проверяя свое оружие, которое, как и было сказано, уже не отвечает.

– По дороге вы увидите различные двери, – продолжает он. – Если господин Джендал подтвердит доступ, который предоставил вам портик, вы сможете посещать кабинет-лабораторию доктора Валькариан, автономный ресторан – ваши аллергии и специальные диеты учтены – и комнату с необходимым оборудованием в режиме самообслуживания.

На стенах висят гипнотические произведения, и Алин с первого взгляда узнает уникальный и широко разрекламированный стиль Тэм Эдо-Джендал: доминирующие цвета – фиолетовый и розовый, подвижные эфирные объемы, на которые проецируются полупрозрачные голограммы, чей приглушенный звук создает в реальном времени новые произведения, и мизанабим[1] продолжается от картины к картине – это серия, части которой сливаются в целое, принимающее форму автопортретов художницы, то восторженных, то испуганных, скорбящих или ненавидящих, со взглядом, всегда устремленным на зрителя.

– В последний зал у вас, возможно, будет доступ, – как ни в чем не бывало продолжает Сохраненный, – на усмотрение господина Джендала.

Карлос рассматривает стены, но его взгляд пытается проникнуть под художественный глянец, оценить объемы, скрытые шлюзы, устройства безопасности, в то время как Алин не может справиться с внезапно начавшимся головокружением.

– Я вам об этом рассказываю, – говорит Сохраненный, – поскольку он попросил меня вас проинформировать. В целом это означает, что,