Кондитер Ивана Грозного 2 - Павел Смолин

— Добро постарались, — через Сергея хвалил я весь рабочий коллектив по пути в терем на обед в компании архитектора и ключника-Клима. — Тяжело зимою — солнышка мало, холодно, скучно, а особенно плохо деткам, коим на лавке днями сиживать приходится. Пущай хоть в гости к нам походят, с горки покатаются да покушают как следует. Большой праздник все-таки, светлый.

— Дело благое, Гелий Далматович, — не стал спорить Сергей.

А поместье и впрямь день ото дня хорошеет да ширится — нисколечко душой архитектор наш не покривил. К двум имевшимся баракам для рабочих добавилось еще столько же, к ним органично присоседилась баня, в которую всем жителям поместья предписано ходить минимум дважды в неделю (находились умельцы, которые ответственному за учет этого дела работнику взятки совали лишь бы и дальше грязнулей ходить), а неподалеку — еще один барак, из двух половин состоит: жилой и учебной, во второй заодно трое мастеров-педагогов живут. Здесь у нас два десятка беспризорников подросткового, от двенадцати до пятнадцати лет живут, учатся и работают под присмотром «воспитателя»-послушника монастырского.

Читать да считать педагоги-производственники наши не умеют, поэтому грамоте да счету ребят обучает приходящий из монастыря монах. У Силуана этим заниматься времени нету — у него теперь от рассвета до заката, на три группы разделившись, посадские детки учатся. Скажи кому в этом времени популярную во времена мои фразу о том, что учеба — бесполезная трата времени, даже не представляю насколько они изумятся. Это лично мне в русичах очень нравится, но и русичей из моих времен не осуждаю — когда чего-то дают всем и бесплатно, в виде базиса, это «что-то» не больно-то ценится.

Овладевают на базе первого нашего УПК ребята двумя профессиями: зачаткам плотницкого и швейного мастерства. Первое — всегда пригодится «по жизни», а второе нужно лично мне, потому что на текстильную промышленность у меня большие планы. Одежда нужна всем, а ежели она типовая, массово производимая и от этого дешевая, нужна и вовсе вдвойне, но уже не всем, а всем кроме аристократии и богатых купцов — эти на заказ себе шить и продолжат.

Когда пацаны подрастут, начнем привлекать их к более тяжелой да грязной работе (ежели «по профилю» в этот момент загружены не будут), а пока счастливчики вызывают у оставшихся в монастыре да посаде плюс-минус ровесников дикую зависть чистенькими шмотками, сытыми животами и безоблачным будущим. Не могу я помочь всем и сразу, но достаточно помочь хотя бы тем, кому можешь, и мир уже от этого станет чуть лучше для нас всех.

Неплохо пообедав с ближниками, мы втроем — «потешный городок» Климу смотреть было неинтересно — отправились проведать новый производственный объект, расположенный в новой, просторной рабочей избушке. С ним связан недавно потрясший окрестности случай — чудной грек объявил акцию невиданной щедрости, выдавая за самые грязные, драные и сгнившие до ветхости лохмотья либо новую ткань, по весу, либо тупо денег. Мало очень, и все выбрали ткань, но иначе как актом «бессребреничества» это никто не воспринимал. Зря — мне просто было нужно сырье.

Тряпки были тщательно расфасованы, и очень хорошо, что большая часть лохмотьев была серенького цвета. Далее состоялась серия экспериментов, позволившая нащупать рабочую технологию: лохмотья очень мелко нарезаются, затем замачиваются на несколько дней, далее — долго разваривается с добавлением золы, затем перетирается в ступках (это самый долгий и трудозатратный этап), полученная бумажная пульпа заливается в формочку — деревянную рамку с сеткою — вода с нее сливается, и «отлитые» листы собираются в переложенную войлоком стопку. После отжима и сушки получаем уже почти бумагу приближенного к А4 формата, но чернилами писать по ней проблематично — этакая «промокашка» получается, пропитывается. Здесь на помощь приходит «проклейка» — готовые листы «промокашки» погружаются в чан с раствором животного клея, а затем снова сушатся и давятся нашим деревянным прессом.

Оценив процесс и полюбовавшись стопками готовой, грязно-серенькой продукцией, мы с мужиками решили с марта переводить всю внутреннюю документацию на собственную бумагу, а Афанасию при следующем его возвращении в поместье велеть везти образцы в Москву — качество похуже импортного, но за такую стоимость с руками оторвут!

Глава 4

Не дословно, но хорошо помню сценку с отцом Кабани из «Трудно быть богом». Изобрел там «Кулибин»-Кабани «мясокрутку», а ее у него центральная власть забрала, чтобы «делать нежный мясной фарш» в Веселой башне. Людей пытать то бишь, что интеллигентной душе изобретателя очень тяжело далось. Интеллигенты от разных сфер жизни общества вообще любят предаваться покаянию за то, что трудились на «кровавый режим», но мне такой подход чужд, и я за судьбу выкованной за день до сочельника нашим кузнецом мясорубки спокоен: у «заплечных дел мастеров» инструментарий и методы работы веками отработаны, и применять мясорубку на «испытуемых» они могут разве что из личных садистских наклонностей, а так будет себе новинка стоять там, где и положено — на кухне.

Война и прочие формы человеческого насилия были, есть и будут. Для меня, носителя совсем иного менталитета, все вот эти боярские «а мы под Литву уйдем, нам-то чего» неприемлемы, и плевать, что окружающие за бегство/переезд меня не осудят — сам-то я себя не иначе как предателем считать буду, поэтому охотно отдам Государю всё, что способно изменить поле боя к пользе русичей. Мой это Царь, Православный, а там, за границами, чужие люди с чужой верой.

Короче — мясорубку и порцию приготовленных с ее помощью котлет из фарша я нес в монастырь руками маленького Федьки со спокойной душой.

— Дядька Гелий, а правду говорят, что ты — самому Государю нашему родич? — спросил по пути помощник.

Как не пытайся секретность поддерживать, а не утаишь шила в мешке.

— Правда, Федька. Но родич далекий, неважный, ты о сем не думай лучше.

— А как не думать, дядька Гелий, ежели оно думается? — задал пацан очень важный в жизни любого человека вопрос.

— Специально отгонять то, что беспокоит, нельзя, — ответил я. — Только силу от этого обретет, займет все место в душе да голове. Просто отвлекаться нужно — например, руками чего-нибудь полезное сделать.

— Я попробую, дядька Гелий, —