Вскрытие и другие истории - Майкл Ши

– Их запустили! – закричал Иаф, а грузовик влетел в фонтан.

Мы проскочили мимо него и побежали дальше по улице, мимо банков и отелей, туда, где громко шумели мчащиеся роботизированные автомобили.

За один квартал произошло два лобовых и столкновение автобуса и бетономешалки на перекрестке. Теперь я знал: игра началась, и собраться с мыслями стало сложнее. А тут еще и вопрос у меня всплыл: нас запустили через четыре входа, а как насчет пэшек? В клетке-то сколько их было, сорок? Пятьдесят? Как же я раньше не додумался! Они десятками полезут из двадцати ворот, и в мгновение ока следующий поворот станет для нас последним. Мы заметили, как женщина завела машину у обочины и вырулила в пробку, но тут лобовое стекло ей пробил упавший кусок истребителя, она выехала на встречку и попала прямо под нос бензовоза, который протащил ее, словно ленту на капоте, до конца квартала. Раскаленные осколки истребителей прожигали в моей шевелюре мелкие дырочки. Парень, мчавшийся впереди, добежал до угла, резко затормозил, развернулся и – бац! – уже лежал плашмя под пауком. Из-за лап, пригвоздивших его, высунулась рука, вцепилась в поребрик; съемочный рафт спустился ближе, чтобы заснять крупный план. Я чуть было не обмочился, когда это все увидел, да только нечем было – с меня тогда семь потов давно сошло.

Мы вернулись к последнему перекрестку, широкой дугой обогнули ближайший угол и помчались по улице высоток. Из переулка выпорхнул паук и засеменил в нашу сторону. Иаф взвыл, бросился к ближайшей припаркованной машине – дверь оказалась открыта. Мы залезли в салон и закрылись – но внутри не оказалось ни руля, ни педалей, ничего. Пустышка. Пэшка запрыгнула на капот, плюхнулась брюхом на лобовое стекло и вонзила клыки в крышу. Тело-луковица покачивалось в такт лапам, волоски примяло к стеклу, как шерсть приласканной собаки. Клыки у нее были маслянисто-черные и заостренные, как лезвия болтореза. Ими она оторвала кусок крыши. Чертова колымага оказалась не прочнее фольги!

– В разные двери разом! – крикнул Иаф.

Я схватил его за руку.

– Стой. Пусть вцепится посильнее.

Других пэшек в квартале не виднелось. Из-за дальнего поворота выскочила толпа статистов. Бегущий впереди замахал руками, и группа кинулась пинать витрину хозяйственного магазина. Та прогнулась, и они влезли внутрь – как раз в этот момент паук оторвал еще один кусок от нашей крыши, а затем зацепил клыками раму лобового стекла и потянул на себя. По стеклу побежали трещины, и угол рамы начал отходить от корпуса.

– Давай! – закричали мы в унисон.

Выбив плечом дверь, мы вывалились наружу. С моей стороны была дорога; водитель робофургона в упор обдал меня своим протяжным, кричащим гудком, когда я, выскочив из машины, кувырнулся к центральной линии разметки, упал на нее и сжался всем телом; огромные шины шипели мне в оба уха. Когда слева образовался просвет, я в тот же миг вскочил на ноги и побежал по дороге, одним глазом отслеживая, когда подвернется возможность нырнуть к правой, дальней стороне улицы, а другим наблюдал, как пэшка спрыгнула с капота – за секунду, как в тот в грохотом влетел несущийся эвакуатор, – и плюхнулась по центру дороги позади меня.

Я тут же двинул прямо в поток машин – такси отполировало угол бампера о мою штанину, а плечом я проделал вмятину размером с гроб в припаркованном доме на колесах. До меня донесся громкий шлепок и мягкое похрустывание – беспилотный лимузин проехал там, где пэшка хотела проскочить вслед за мной. Описать не могу, как противно было ее трогать, отрывать этот ее глаз.

Я выскочил на тротуар, размахивая им, и закричал: «Бонус! Бонус!» – и в то же время крутился, ища глазами других пауков и Иафа. Ближайший рафт, что разрывался между мной и группой в хозяйственном магазине, двинулся ко мне, как тут я увидел их: Иафа, лежащего лицом к земле возле нашей машины, и пэшку на его спине, кормящуюся плотью, – в этот момент еще три паука сгустком суматошных лап вылезли на дальнем перекрестке и через разбитое стекло ввалились внутрь хозяйственного магазина. Когда рафт опустился на подушку, маленький толстый оператор пропищал:

– Прекрасные кадры! А какой маневр!

Я глянул в другой конец квартала – там из-за угла резво выползал очередной паук.

– Давай мой гребаный бонус! – закричал я.

– Кидай свой гребаный тег! – пропищал толстяк.

Я бросил его вверх, но в ту же секунду бросился бежать, потому как пэшка на углу кинулась на меня, семеня ножками.

– Не останавливайся! – прокричал мне вслед толстяк.

Хорошо, без проблем. Без проблем ведь, ножки, а?

– Лови! – раздалось откуда-то сверху.

Пачка банкнот пролетела перед глазами, но не мимо рук. Возле магазина я выбежал на дорогу, но успел заглянуть внутрь: два паука припали к трепыхающимся мужским тушам, а девушка пошла на третьего с вилами, но те, хрустнув, как леденец, надломились после первого же удара. Моя пэшка готовилась к прыжку, хотела прижать меня на перекрестке, как вдруг крупная женщина, выскочившая справа, запуталась в его ногах и вместе они закувыркались по дороге. А я танцевал. Шаг – замри, влево – вправо; со всех сторон окруженный робомашинами. Мозг у меня просто распух и отключился; до тротуара меня донесли ноги, исполнив балет под названием «Мясо из зоопарка» – невероятное, обязательное к просмотру новое шоу от компании «Плутон», вышедшее в прокат по всему городу.

Сказать, что я был в панике, – ничего не сказать. Со смертью Иафа я будто потерял часть себя. В зоопарке мы всегда прикрывали друг другу спины, я доверял его глазам, доверял ему свой сок, знал, что все проблемы мы делим на двоих. Теперь же чувствовал мертвое, сморщенное пятно между лопатками – там, где оказался беззащитен Иаф. Я постоянно вертелся на бегу, судорожно глядел по сторонам, дергал каждую дверь, а в следующую секунду уже о ней забывал. Мимо проносились кварталы – я не успевал их узнавать.

Я уменьшился, не мог охватить взглядом всю улицу, глаза все видели в коротком фокусе, а часы отсчитывали доли секунды. Я стал простым статистом, мечущимся фрагментом чьего-то захватывающего фильма на большом экране.

Действие набирало обороты. Пэшки окружали нас, загоняя к центру съемочной площадки. Там студия запрограммировала самое интенсивное дорожное движение, самые яркие столкновения, самое ожесточенное воздушное сражение. Мы бежали десятками, и как только на пути выпрыгивал паук или