Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

интересного из жизни парижских ученых и их работах во славу науки. Мы договорились встретиться с мсье Пьером, в том числе и в неофициальной обстановке. Его, в частности, заинтересовал мой рассказ о прибытии во Францию посольства русских американцев, которые оказали немалую помощь французским колонистам в борьбе с англичанами.

Оказывается, Мопертюи, проживая в Пруссии, однажды вспомнил, что до того, как стать ученым, он успел послужить капитаном мушкетеров в войске французского короля. Вступив волонтером в армию прусского короля Фридриха II, он принял участие в сражении при Мольвице в Силезии[91]. Правда, в этом сражении мсье Мопертюи не повезло – он попал в плен к австрийцам, из которого был освобожден по личному распоряжению императрицы Марии-Терезии.

Я рассказал Мопертюи про Кузьму Новикова, а также старшего лейтенанта Аластера Фрейзера. Увы, оба моих друга, не заезжая в Париж, отправились в составе русско-американского посольства из Реймса в Дюнкерк вместе с российской и прусской делегациями. Но я пообещал ему написать рекомендательные письма к обоим этим незаурядным людям, а также рассказать ему кое-что из того, что я успел узнать про Русскую Америку – конечно, в пределах того, что было согласовано с ними до их отъезда. И мы с Мопертюи договорились встретиться в самое ближайшее время.

16 июля 1756 года. Северное море неподалеку от Дюнкерка. Борт 26-пушечного корабля Прусской Ост-Индской компании «Крепость Эмден». Старший лейтенант Аластер Фрейзер

Кто бы мог подумать, что наш путь домой морем превратится в настоящую одиссею. Да, одиссею – не такой уж я дикарь, как многие обо мне думают. Ведь мой приемный отец надеялся, что я пойду учиться, и нанял наставника, который учил меня многому, в том числе и древней истории, и литературе античных времен. Я хорошо помню, какой восторг испытал, читая книги Гомера о Троянской войне – «Илиаду» и «Одиссею», рассказывающую о странствиях хитроумного Одиссея, так долго добиравшегося до своего родного острова Итаки.

Конечно, наш путь из Нового Севастополя тоже был богат на разные приключения – бурное море, дорога в Орлеан, где мы узнали о смерти короля Франции. Затем мы спасли дофина, которого недавно короновали в Реймсе, после чего он стал полноправным монархом, а после – герцогиню де Помпадур, в которую я, сам того не желая, влюбился, как школяр. Да-да, именно так, влюбился и вряд ли забуду до самой смерти.

Боже мой, какая же она красавица! Когда я прощался с ней, она украдкой сунула мне в руку медальон в виде сердечка и взяла с меня слово не открывать его, пока мы не покинем берега Франции. И когда я, честно сдержав слово, на корабле открыл медальон, то увидел внутри портрет этой прелестной женщины, в которую я был тайно и пылко влюблен – и расставание с которой стало для меня настоящей трагедией… Хотя между нами ничего не было – вообще ничего. Да и быть не могло. Ведь она – советник самого короля, одна из знатнейших особ Франции, а я… Я всего-навсего младший офицер нашей армии, да еще и на четверть индеец.

Наше путешествие в Дюнкерк прошло без особых проблем. Пару раз, когда местные чиновники пытались устроить нам обструкцию – не выдать лошадей, не пустить в королевскую гостиницу или же отказывались обеспечить нас провизией – либо Кузьма, либо граф Воронцов показывали им бумагу за подписью его величества. И все проблемы почему-то мигом разрешались.

В Дюнкерке, впрочем, нам пришлось задержаться на пару дней. «Крепость Эмден», корабль, на котором нам предстояло отправиться в Гамбург, только что пришел из Китая с грузом чая фарфора и шелка. Да, моряки «Крепости Эмден» успели провести неотложные работы в Бресте, наскоро устранив повреждения, полученные в дальнем плавании. Но в Ла-Манше их вновь застиг шторм, так что пару дней нам пришлось прождать этот корабль, хотя его команда старалась изо всех сил, чтобы побыстрее добраться до родной гавани. В Дюнкерке с помощью грозной бумаги с подписью короля все мелкие неисправности были устранены.

Пятнадцатого июля мы вышли наконец из Дюнкерка. По словам капитана Мишеля, если нам не помешает шторм или встречный ветер, то мы должны были добраться до Гамбурга уже восемнадцатого июля, причем, по его словам, без особых проволочек. Но кто же знал, что наши приключения, как и у того Одиссея, который воевал с троянцами, все никак не хотели закончиться…

А пока мы обживали выделенные нам помещения. Надо было предусмотреть все, в том числе и попытку захвата корабля. Желающих помешать нам добраться до берегов России имелось предостаточно. В этом мы уже успели убедиться.

Я с моими людьми уже продумал разные варианты действий на случай возможного абордажа. Еще в Реймсе я поделился ими с Александром, как я уже давно называл поручика Суворова. На борту «Крепости Эмден» к нашим учениям присоединились и его люди – как гвардейцы, так и калмыки. Да, калмыки… Они выглядели куда более экзотичней, чем я. Жаль только, что общаться я мог лишь с их главным, Дарсеном, который немного знал французский (то есть объясниться со мной он мог с несколько меньшим трудом и с несколько меньшим количеством ошибок, чем я с ним на русском). Но тем не менее мы с ними как-то сразу же поладили.

Разместились мы на «Крепости Эмден» так – немецкая делегация заняла большой кубрик для своих членов и маленький – для их шефа, графа фон Герцберга, и двух его заместителей. Нам же дали несколько небольших отсеков, отделенных друг от друга занавесками. Похоже, что в них раньше размещали какие-то восточные пряности. Капитан Мишель сказал, что часть груза, привезенного из Китая, они сдали своим контрагентам еще во французском Бресте. Помещения освободились, но запах, весьма приятный и щекотавший нос, остался. Конечно, путешествовать таким образом было не совсем удобно и немного тесно, но мы не возмущались и терпеливо переносили морской вояж. Тем более что капитан Мишель обещал нам, что он продлится всего лишь пару дней.

Граф Воронцов и наш старший, Кузьма Новиков, отдали выделенное для них отдельное помещение нашим дамам. Я договорился с ними, что в случае опасности один из наших людей отправится в женский кубрик и будет охранять его прекрасных обитательниц. А все прочие должны были переместиться поближе к трапу, ведущему на верхнюю палубу, и быть готовыми поддержать команду и прусских морских пехотинцев в случае нападения на корабль.

При этом я категорически потребовал, чтобы Кузьма и граф Воронцов не лезли в возможную драку, и не только потому, что без