Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

Все так и произошло – вот только пруссаки прислали в Штеттин всего лишь две кареты для членов наших делегаций, присовокупив, что охрана у них своя, и в услугах наших калмыков, а также людей Аластера, нет необходимости. Так что поехали в Берлин лишь немногие, но в их число входили и мы с Аластером.

30 июля 1756 года. Королевство Пруссия. Штеттин. Кузьма Новиков, глава посольства Русской Америки

После схватки с пиратами неподалеку от Дюнкерка нам понадобилось какое-то время для того, чтобы очухаться и решить, что делать дальше. Ясно было только одно – чем быстрее мы окажемся в России, тем в большей безопасности мы будем. Об этом же мне твердила и моя ненаглядная Кристина, которая была сильно напугана видом крови и убитых людей. Ну, с ней все ясно, женщина есть женщина, и подобные зрелища не для нее.

Как бы то ни было, посещения прусской столицы нам было не избежать. Впрочем, этот визит я посчитал достаточно важным для моей родины. А для меня – и для Кристины тоже – это означало еще и возможность увидеть нечто новое. От многих я слышал, что прусская столица хоть и не зело украшена, но ее все равно стоит посмотреть. Но сначала нужно до нее добраться.

На совещании, которое мы устроили совместно с графом Воронцовым, капитаном Жаном Франсуа Мишелем и прусским послом графом фон Герцбергом, было решено для начала пополнить команду «Крепости Эмден». В сражении с пиратами прусские моряки понесли немалые потери, и им было трудно управляться с парусами. К тому же капитан Мишель решил взять на буксир захваченный каперский корабль и привести его в прусский порт. Там «Короля Джеймса» и его имущество, в которое вполне справедливо было включить и то, что морские разбойники успели награбить, следовало продать с аукциона. А потом честно разделить полученную выручку.

Мишель, у которого были хорошие знакомые в Дюнкерке, взял на себя заботу о пополнении экипажа. Он велел поставить на якорь «Короля Джеймса», а сам на «Крепости Эмден» отправился в Дюнкерк, благо до него было всего несколько десятков миль хода. Я же вспомнил свою молодость и, собрав молодцов, умевших обращаться с топором, занялся ремонтом поврежденного в бою английского капера.

Тем временем Аластер Фрейзер вместе с поручиком Суворовым и командиром калмыков Дарсеном приступили к допросу захваченного нами главаря пиратов. Конечно, им было далеко до индейцев, которые у своих столбов пыток могли заставить заговорить даже деревянных идолов. Но все же, как я понял, они умели развязывать языки даже у таких упрямцев, какими считались ирландцы (а капитан Ингленд, несмотря на свою фамилию, означавшую, как известно, «Англия», оказался именно ирландцем.)

К вечеру, когда работа на захваченном корабле прекратилась, Аластер рассказал мне, что им удалось узнать от пленного. Оказалось, что приказ напасть именно на наш корабль исходил от человека из окружения британского короля Георга. Конечно, их слова – это еще не доказательство того, что все было сделано с ведома английского короля. Но даже того факта, что у Ингленда оказался корсарский патент, а уоррент-офицер[97] морской пехоты Джонсон находился на королевской службе, было более чем достаточно для весьма серьезных обвинений.

Впрочем, продолжить допрос Ингленда и Джонсона мы решили в Берлине, куда мы все направлялись. Именно там прусский король должен принять окончательное решение относительно этих разбойников. Зная суровость короля Фридриха, можно было предположить, что по приговору суда этих мерзавцев казнят.

На следующий день к нам вернулся капитан Мишель на своем корабле. Он привез два десятка моряков, нанятых в Дюнкерке. С их помощью мы поставили паруса и без особых приключений добрались до Гамбурга, где «Король Джеймс» и его груз были проданы за очень неплохие деньги. Капитан Мишель настоял на том, чтобы большая часть выручки досталась русским делегациям. Конечно, аккуратный фламандец вел строгий учет приходов и расходов, и некоторую сумму он вычел из нашей доли, но то, что оставалось, оказалось более чем внушительно.

– Да хранит вас Господь, – сказал он нам на прощание. – Мы возвращаемся в Эмден, а оттуда в скором времени вновь уйдем в Китай. Ведь нужно успеть добраться до него еще до начала осенних штормов. Но, даст Бог, мы еще когда-нибудь свидимся с вами. Поверьте мне, если бы не вы, то я бы лишился не только своего корабля, но и жизни, – капитан покачал головой, услышав, что мы с графом Воронцовым хотим взять денег и ценностей меньше предложенного. – По словам этого мерзавца Ингленда, они перебили экипажи захваченных ранее судов – а на «Святом Фоме» – так назывался захваченный ими датский корабль – было и несколько пассажиров, которых постигла та же участь.

Доли петербургской делегации, по словам Воронцова, хватило и на выплату всех долгов, на ремонт «Шлиссельбурга», и даже осталась еще немалая сумма для непредвиденных расходов. И это после того, как каждый член делегации получил немалую сумму на руки. Те же, кто успел повоевать во время нападения пиратов, получили по тройной доле.

Только Аластер Фрейзер отказался от денег и попросил вместо них дать ему нарядные золотые серьги с аметистами. На вопрос, кому он хочет преподнести такой, поистине королевский подарок, Аластер лишь усмехнулся, но так ничего толком и не сказал. Я догадался насчет той красавицы, которой весьма были бы к лицу эти серьги, но промолчал. Надо будет, наш храбрец сам все потом расскажет.

В Гамбурге же произошла встреча с моим племянником Тимохой. Он уже успел побывать в Петербурге и вернуться назад. В качестве доверенного лица главы Тайной канцелярии графа Александра Шувалова он должен будет сопровождать нас во время нашего пути домой, дабы обезопасить нас от всяческих напастей. На ухо Тимоха шепнул мне, что и глава прусской тайной службы генерал Манштейн, в свою очередь, будет нас охранять после нашего прихода в Штеттин. От короля Фридриха он получил строгий наказ – сделать все, чтобы с нами не случилось ни одной неприятности.

Сразу после аукциона мы распрощались с Мишелем и отправились по суше в Любек. Мы еще не прибыли в Штеттин, посему Аластер и его люди, а также гвардейцы и калмыки поручика Суворова, несли и далее охранную службу, но путешествие наше прошло без особых приключений.

Зато в Любеке мы узнали, что «Шлиссельбург» уже отремонтирован, но верфь не просто потребовала заплатить за свою работу, но еще и пригрозила продать наш корабль с молотка,