Все дороги ведут в Реймс - Александр Петрович Харников

или убиты, или ранены. Но разъяренный предательским нападением капитан Мишель велел продолжить сражение уже на борту пиратского корабля. Прусские морские пехотинцы дали несколько залпов из своих ружей, а моряки «Крепости Эмден» выпалили по мечущимся по палубе вражеского корабля из мушкетонов[96]. Часть же команды нашего корабля и мои парни стали карабкаться на палубу противника.

Ошеломленные нашим натиском пираты сопротивлялись недолго. Потеряв больше половины своей команды, они поняли, что сегодня не их день, и запросили пощады. Прусские морские пехотинцы отложили свои мушкеты и стали сноровисто вязать пленных.

Я осмотрелся по сторонам. Все мои люди были живы. Несколько человек ранены, но, к счастью, легко. С дюжину моряков и морских пехотинцев из команды «Крепости Эмден» были убиты. Раненых оказалось еще больше – около двух десятков. Причем более половины из них получили тяжелые ранения. А в общем можно было сказать, что мы дешево отделались. И сами уцелели, и врага победили.

Теперь нам предстояло разобраться, что за люди напали на нас и с какой целью они это сделали.

30 июля 1756 года. Королевство Пруссия. Штеттин. Поручик Ингерманландского пехотного полка Александр Суворов, который, наверное, уже не станет провиантмейстером

Передо мной лежал прекрасный город, раскинувшийся на левом берегу величественного Одера. Да, еще немного, и мы сойдем на благословенную сушу – нам предстоит провести несколько дней на территории Прусского королевства. Это означает, что очередной этап нашего морского путешествия наконец-то подошел к концу после множества приключений, которые достойны страниц какого-нибудь авантюрного романа – но, увы, далеко не все из них оставили добрые воспоминания.

Мне всегда казалось, что схватки с пиратами и кровавые абордажи происходят где-то далеко, в южных морях. Но, как оказалось, таковые могут произойти и совсем рядом с нашим Отечеством.

Скажу прямо – для меня все было неожиданно. И хотя мой новый друг, старший лейтенант Аластер Фрейзер, и предупреждал о возможных неприятностях, мне казалось, что он чрезмерно осторожен. Но получилось так, что прав оказался он, а не я. И, если бы не его подготовка к атаке нашего корабля вражеским корсаром, я бы вряд ли остался в живых.

Аластер показал себя молодцом. А я поначалу немного растерялся и не сразу сообразил, что, собственно, происходило, и как следовало поступать в подобных случаях. Все произошедшее вспоминается мне, словно обрывки какого-то кошмарного сна.

Вот я со шпагой в одной руке и с пистолетом в другой кручусь в гуще рукопашной схватки, стараясь отразить направленные в меня удары и делая в ответ выпады, которые, к моему удивлению, попадают в цель. Рядом со мной яростно орудует саблей калмык Дарсен. Один взмах острого клинка, и на палубу падает отрубленная кисть супостата, продолжающая сжимать смертоносный клинок. Пират истошно вопит, схватившись за окровавленный обрубок руки, из которого струей хлещет кровь.

Я поворачиваюсь и вижу, как на Аластера набрасывается разбойник, вооруженный саблей. Один из ударов пирата обрушился на плечо моего друга. Надо его выручать! Я, как меня учили старые сослуживцы, воевавшие еще в Крыму в армии фельдмаршала Миниха, пригнувшись, наношу удар шпагой в грудь врага. Тот роняет саблю и словно подкошенный падает на палубу нашего корабля. Далее из пистолета я застрелил пирата, пытавшегося ударить абордажным топориком гренадера, орудовавшего мушкетом, словно мужик дубиной. Гренадер благодарно мне кивнул и прикладом мушкета разнес голову пирата, размахивавшего саблей.

Все закончилось в течение получаса, хотя мне показалось, что бой этот длился чуть ли не весь день. Мы победили разбойников и взяли в полон тех из них, кто успел бросить оружие и запросить пардону.

Когда выстрелы и яростные крики стихли, я услышал плеск морских волн и стоны раненых. С удивлением увидел я стоявшего у трапа, ведущего на нижнюю палубу, графа Воронцова с пистолетом в одной руке и простреленной треуголкой в другой. А ведь мы просили его не лезть в драку. Но все-таки он молодец. Как и глава посольства русских американцев Кузьма Новиков. Вот он стоит, сжимая в руке окровавленный топор. А рядом с ним, опершись на его плечо, всхлипывает Кристина – супруга Кузьмы.

Вторая дама, которую звали Дженнифер Робинсон и которая, как я слышал, была дочерью шотландского герцога Кера, вместе со своим мужем Томасом осматривала раненых и перевязывала их раны. Аластер, правый рукав камзола которого потемнел от крови, лишь отмахнулся от предложения лекаря и внимательно осматривал связанных пленных. Интересно, кого он там ищет?

Аластер указал одному из своих солдат пальцем левой руки на лежавшего на палубе корсарского корабля мужчину в нарядном камзоле, расшитом серебряным позументом, и велел отделить его от прочих пленных. Я сообразил, что мой друг хочет немедленно его допросить. Я подошел к Аластеру и тоном, не терпящим возражений, заявил, что, пока его не перевяжут, никаких допросов и прочих действ я ему производить не позволю.

В общем, где-то через час мы уже сидели в каюте, любезно предоставленной нам капитаном Мишелем, и задавали вопросы пленному, которому они (эти вопросы) очень не нравились. Но отвечать на них человеку, назвавшемуся Джоном Инглендом, все же пришлось.

И тут выяснились удивительные вещи. Оказывается, корабль, захваченный нами, был отнюдь не пиратом, а британским капером, то есть имел выданный ему в Британии каперский патент. Корабль сей носил гордое имя «Король Джеймс». А сам мистер Ингленд был лейтенантом британского королевского флота. Он должен был захватывать в водах, прилегающих к Франции, французские торговые суда, хотя война между Англией и Франции еще не была объявлена.

Только, как оказалось, добычей этого самого Ингленда становились не только французские корабли. Во время осмотра захваченного нами судна в его трюме мы обнаружили богатую добычу – индиго, табак и сахар, а также бочки с первоклассным португальским вином – мадерой. Ингленд пояснил, что они захватили все это на датском торговом корабле, следовавшем с Датских Виргинских островов, расположенных в Карибском море.

Кроме того, в каюте Ингленда мы нашли сундучок, набитый драгоценностями и золотыми монетами. Судя по всему, это тоже был добыча пиратов – язык не поворачивался назвать их каперами, хотя я не видел большой разницы между теми и другими.

Капитан Мишель заявил, что все захваченное у британцев по праву принадлежит нам и его экипажу. Но сейчас для нас было самым важным добраться до Гамбурга и оттуда по земле в Любек, где нас должен был дожидаться «Шлиссельбург». По нашим расчетам, ремонт на нем вот-вот должен был закончиться. А уже из Любека на борту этого русского военного корабля мы собирались проследовать в