Тьма. Том 4 - Лео Сухов

«Тигрёнок» стоял там, где я его оставил. Сработала зрительная память. Правда, мне показалось что во дворе что-то изменилось. Я даже внимательно огляделся, но вокруг было тихо и пусто. Видимо, нервы пошаливают. Достав ключи, я открыл дверь…

И в этот момент наконец-то понял, что не так.

Когда я парковал машину, рядом были одни легковушки. И большая часть из них — основательно припорошена. А сейчас, совсем близко, торчал тёмный пикап: ещё и чистенький, почти без снега.

И такая же чистая чёрная, наглухо тонированная «Вольга».

— Бубен! — успел я привлечь внимание партнёра, который в этот момент находился с другой стороны «тигрёнка».

Ну и всё…

Нападавшие действовали быстро и очень чётко. Хлопнули двери «Вольги», громыхнула дверца пикапа. Ко мне и Бубну кинулось сразу по пять-шесть человек. Бубен попытался поставить щит, я — тоже, а заодно дёрнул из кобуры револьвер.

Последнее, что запомнил — как один из напавших бьёт металлической, замотанной в тряпку дубинкой Бубна по голове.

И тут же сам почувствовал сильный удар по затылку.

После чего провалился в глухое беспамятство.

Я приходил в себя несколько раз. Сначала — в пикапе, в котором меня и Бубна куда-то везли, а мы лежали на холодном полу. Но предпринять я ничего не успел. Ехавшие с нами люди заметили, что я пришёл в себя, и снова меня оглушили.

В следующий раз очнулся я уже в каком-то здании, когда меня волокли по земле. Руки были связаны, но для двусердого это не помеха. Однако стоило потянуться к теньке, как тащивший меня мордоворот что-то почувствовал, и я снова получил удар по голове.

В третий раз я пришёл в себя, закованный в кандалы, блокирующие теньку. Меня облили водой и поставили к деревянному столбу, обмотав верёвкой поперёк груди. Она единственная держала меня, потому что ноги эту функцию выполнять категорически отказывались.

Рядом, ко второму столбу, поставили Бубна, который тихо ругался сквозь зубы.

— Вот же дрянь! — оценил он наше положение.

— А ну тихо! — приказали ему, двинув кулаком по боку, отчего Бубен скривил недовольное лицо.

Так-то я с приятелем был согласен: наши перспективы действительно дурно пахли. Я даже думал незаметно вызвать Тёму, чтобы передать весточку Марии Михайловне или Косте, но…

Обнаружил, что ничего не выходит. Видимо, когда мою теньку блокируют кандалами, Тёма не может почувствовать, где я.

Кстати, а где я? Я начал, щуря глаза, оглядываться. И первое, что заметил — неприятного вида изогнутый клинок. Он лежал неподалёку на каменном постаменте, укрытом чёрной тканью.

Клинок покрывала рунная вязь. Разобрать, что там начертано, я не мог, поскольку ещё не знал рун. Но столбы, к которым мы с Бубном были привязаны, стояли посреди каменной чаши. И это как бы подсказывало, что ничего хорошего на клинке, однозначно, не написано.

В принципе, нас с Бубном здесь вообще ничего хорошего не ждало. Пусть голова и трещала после нескольких ударов, но это я трезво понимал. Я бы, конечно пожаловался похитителям, что так нельзя, и надо бы поаккуратнее… Но мои мольбы им явно будут побоку.

Нас притащили сюда убивать. А что надо делать, если тебя собираются убить?

Правильно! Для начала — осмотреться и проверить, где и в каких обстоятельствах примешь свою смерть.

Находились мы в каком-то помещении. Пол был бетонный, стены — бетонные, потолок — тоже бетонный. Высота у помещения была метров пять. А длина — и все пятьдесят. Зал освещало несколько мощных, как прожекторы, ламп.

И направлены они были прямо на нас с Бубном. Как будто мы здесь главные действующие лица.

А ещё к тому месту, где стояли наши столбы, спускался наклонный пол. Словно мы или на сцене амфитеатра, или в самом низу пищевой цепочки — видимо, на то, как нас будут есть, и собрались посмотреть люди, со светским видом бродившие по залу.

В дальнем конце я смог рассмотреть большие двустворчатые двери — возможно, даже ворота. Через щель между ними пробивался свет. Слабый и бледный, в отличие от того, что слепил глаза мне. Скорее всего, на улице пока не рассвело.

А ещё оттуда проникал внутрь холод, докатывая даже до нас с Бубном. И острозубо кусал наши тела за влажные оголённые части.

Нас обыскали… Явно обыскали… Я вспомнил, как видел, что человек в чёрном балахоне забирает трубки, мою и Бубна, «пушка» и прочие личные вещи. А ещё нам в тот момент расстегнули куртки и проверили всю одежду, но раздевать не стали.

Я продолжил осматриваться. Всего в зале было человек сорок. Большая часть из них ходила или стояла, что-то обсуждая, на наклонном полу — про себя я их назвал «зрителями». Все они носили тёмные плащи с капюшонами, но лиц никто не скрывал. И приглядевшись, я с удивлением понял, что видел некоторых из них и на городских волнах, и на фото в газетах.

Это были дети богатых купцов, чиновников и артистов. Некоторые из них тоже были артистами, купцами — и даже владельцами предприятий, подаренных родителями. Так сказать, пошли по стопам родителей. Не удивлюсь, если детишки чиновников уже штурмовали карьерные ступени Ишимских госучреждений.

— Итак! — поднял руку мужчина в чёрном плаще с красной окантовкой, который появился у нас с Бубном из-за спины.

Зрители притихли. Ещё трое парней на сцене, которых я про себя назвал «актёрами», тоже вышли сзади, встав рядом с главным, которого я обозвал «звездой». Ну а тот дождался тишины и, не боясь надорваться от пафоса, проговорил:

— Я рад, что все вы пришли сегодня! У нас, можно сказать, знаменательный день! Мы поймали человека, который раз за разом портил нам все планы!..

— Да ничё я тебе не портил, зараза! — обиделся Бубен.

— А я разве про тебя говорю? — полноватый мужчина обернулся, и я его тут же узнал.

Это был Василий Артёмов, который возглавлял в Ишиме несколько крупных культурных проектов. А также владел небольшой лесопилкой и фермой. Зачем ему всё это — я не знал. Однако неоднократно натыкался на статьи про молодого купца.

Статейки были явно заказные, можно даже не присматриваться. Василия хвалили за то, что умеет работать, что люди у него ни в чём не нуждаются — и что он прекрасный управленец.

Я ещё тогда подумал, что Василий адресом ошибся, и его похвальбу нужно доносить не до простых горожан, а до родовитых дворян. Вот