Тьма. Том 4 - Лео Сухов

Но он зачем-то оплачивал продвижение именно в средствах народного осведомления. И, в итоге, до сих пор оставался больше деятелем культуры, нежели чиновником или политиком. Но метил… Метил во власть. И только сейчас, увидев его во главе сборища богатых наследников различных недвусердых группировок, я понял, зачем он так делал.

Ведь если эта группа борется за свержение власти двусердых, то единственный их вариант остаться безнаказанным — объявить независимость, провозгласить республику и устроить выборы. А именно на выборах известность Василия Артёмова, наконец, принесёт плоды.

Схему продвижения при народовластии я когда-то подсмотрел у Андрея, так что был подкован в этом вопросе. А вот почему в нём подкован Василий — уже интересно!..

— … Я говорю вот про этого молодого человека! — сообщил Василий, подойдя ко мне, и, больно прихватив пальцами, потрепал по щеке. — Про Фёдора Седова! Того, кто убил нашего верного мстителя! Того, кто заставил наших запуганных мальчишек из «Без Тьмы» снова трястись от страха! И как вам не стыдно, Фёдор?

Я не ответил, зато потратил накопленную во рту слюну, чтобы плюнуть ему в рожу.

— Да!.. Да! Да-да-да! — Василий совершенно спокойно достал платок, утёрся и продолжил: — Вот именно это мы, обычные, и получаем от вас, «меченых». Плевки в лицо, презрение, тумаки и пинки. И я вижу, Фёдор, вы быстро вжились в новый образ… А ведь вы выходец из бедного глухого угла! Неужели вам наплевать на тех несчастных, которые до сих пор прозябают там?

— Я дал им работу, — хмыкнув, ответил я. — А ты их только жалеешь.

— Работу бить других таких же несчастных, как они? — удивился Василий. — Восхитительный подход! Восхитительный! Но больше вы нам, Фёдор, не помешаете! К счастью…

Он снова обернулся к залу и провозгласил:

— Сегодня два этих двусердых станут вашим пропуском в наше общество! Вашим допуском к важным делам! Каждый из вас подойдёт и ударит их нашим ритуальным ножом… — Василий посмотрел на нож и усмехнулся. — Это, конечно, просто символ. Главное — сегодня вы почувствуете, что двусердые — такие же люди, как вы, и их можно убить!

Толпа золотой молодёжи восторженно взревела.

— Да чего вам надо, убогие⁈ — возмутился со своего столба Бубен.

— Убогие? — Василий снова развернулся к нам, однако на этот раз нацелился на моего партнёра. — Да, именно так вы и считаете. Получили своё чёрное сердечко и презираете всех вокруг. Вы презираете крестьян, что выращивают вам еду. Вы презираете рабочих, что стоят за станком, чтобы делать полезные вещи. Вы презираете продавцов, учителей, дворников, городовых. Всех! Всех, кроме себя самого!

— Хренова куча двусердых работает на заводах! — заметил я. — Именно их, кстати, твои «безтёмовцы» и пытались доводить. Хочешь скатиться на столетие назад? Катись! Но зачем всё княжество за собой тянуть?

— Простые люди стонут под вашей двусердой пятой! — Василий сморщился, посмотрев на меня. — Пятой каждого из вас! Поэтому нет! Это не ваше княжество, и не вам решать, куда нам идти! Это наше, обычных людей, княжество! Вас поставили управлять, а вы не справляетесь. Так, может, время поднять новые флаги над нашим славным Ишимом?

— Да! Да! — экзальтированно поддержала толпа.

— А я не понял… — проговорил Бубен. — Вы решили отделиться от Руси, что ли? И всё княжество отделить?

— А разве это плохое желание? — удивился Василий. — Разве стать хозяевами этих земель — не наше право по рождению?

— Да! — снова поддержала его толпа.

— Ну а ещё нам не нужны двусердые! — торжественно добавил Василий. — Мы построим новый мир без них! И это будет правильный, справедливый мир! Где каждому воздастся по трудам его! Ясно вам, «меченые»?

— Нет! — возразил Бубен, но один из «актёров» обернулся и отвесил ему кулаком в бок, отчего мой партнёр временно выбыл из строя, хватая воздух ртом.

— Хватит разговоров! Вы убедились, с кем мы имеем дело? — Василий поднял руки, и зал разразился криками одобрения. — Поднимите руки, друзья мои!

Люди в зале последовали его примеру.

— А теперь возьмитесь за руки! Возьмитесь и не опускайте их больше вниз! Пусть трусы и рабы, что живут под пятой тиранов — Русского царя, всей семейки Рюриковичей и их дворян-прихлебателей — пусть они опускают руки! А мы — будем поднимать! Да здравствует свобода!

— Да!

— Да здравствует равенство! — вскричал Василий, а ему хором ответили:

— Да!

— Да здравствует наше священное братство! — воскликнул Василий.

— Да!

Каждый раз, когда он выплёвывал в толпу очередной тупой лозунг, люди поднимали руки и кричали: «Да!» — и это было банальное зомбирование. Вот только, как говорила память Андрея, обратный выход из этого состояния доступен далеко не всем.

— Мы прольём кровь тиранов и палачей! Мы свергнем прогнивших дворян! Мы докажем, что без всяких чёрных сердец можно построить справедливое и процветающее общество! — захлёбывался пафосом Василий, и зал вторил ему одобрительными криками.

— Эй, подожди! — воскликнул Бубен.

— Да плевать мне на твои мольбы! — отрезал Василий, чуть повернув голову. — Отвали и умри достойно!

— Да я всё сделаю! Умру даже, когда время придёт… Только ты мне объясни! Вы все собрались в этом прекрасном недострое дома культуры, и мечтаете о чём? Свергнуть князя? Да?

— Да! — кивнул Василий, повернувшись к нам.

— Объявить о выходе из царства, так? — уточнил Бубен.

— Да, именно так! — кивнул Василий.

— Убить царя? Да? — продолжал спрашивать мой партнёр, всё больше кривя на каждом ответе лицо.

— Да! Удивительная проницательность! — ухмыльнулся Василий и, повернувшись к «зрителям», сказал: — Вот это их благородия дают! Всё схватывают на лету!

Собравшиеся засмеялись, уловив в его словах жирный мазок сарказма. А вот Бубен почему-то продолжал спрашивать:

— Не, и что? Все здесь с этим согласны, что ли?

— А почему нет? Чего ты хочешь услышать? Их согласие? — Василий, на начале своей фразы повернувшись к Бубну, снова вперил взгляд в зрителей и спросил: — Ну что, вы все с этим согласны?

— Да! — завопили представители золотой молодёжи.

— Чё, серьёзно? — не поверил Бубен. — Вы же без Русского царства никто! Без него вы не стали бы теми, кто вы есть!

Зал принялся хохотать.

—