Мученик - Энтони Райан

«Столько лет», думал я, и доброе, бесконечно терпеливое лицо Сильды, направлявшей меня на уроках, переполняло мой разум. «Столько лет, и ей даже не надо было там находиться».

— Она не ждала, — ответил я. — Она работала. И дар был от неё. Однажды завещание мученицы Сильды будет цениться превыше всех в писании Ковенанта.

— Превыше всех? — в его голосе я услышал лёгкую насмешку, когда он многозначительно посмотрел в сторону расположения Ковенанта.

На моих губах вертелось, но так и не слетело краткое заявление о том, что мы с Помазанной Леди едины во мнении касательно завещания Сильды. Я почувствовал, что королевский защитник распознаёт ложь почти так же хорошо, как и я. Поэтому я немного помолчал, чтобы успокоиться, и сказал:

— Она обманула вас, вы знали?

— Сильда? Как?

— Нет, Лорайн. Не она предала Декина. Это был человек по имени Тодман. Той ночью на Моховой Мельнице она прирезала его как раз перед тем, как предстать перед вами.

Элберт фыркнул от смеха и одобрительно поджал губы.

— Но она неплохо сыграла свою роль.

— Лорайн в своё время сыграла немало ролей. Герцогиня из них всего лишь последняя.

Он снова рассмеялся и прислонил голову к гостинице.

— Никогда не доверяй разбойнику, да?

— Он не врёт, — заверил я его. — Но и доверять ему нельзя. И вряд ли Рулгарт настолько утратил бдительность, что не заметит исчезновение двух часовых — братьев со злодейскими наклонностями.

— По-вашему, он знает, что мы придём?

— Или, по крайней мере, подозревает.

— Тогда он выбрал плохое укрытие. Много лет назад я как-то раз проезжал мимо башни, которая охраняет перевал Альпина, и уже тогда она была разрушена. Какой-то древний алундийский герцог построил её, чтобы защищаться от вторжения каэритов, не понимая, что у них нет желания пересекать наши границы. Она уже очень давно не используется. И вряд ли её можно удержать против решительного штурма. Проигрывая нам в силах, Рулгарт попытается либо проскользнуть мимо нас, либо сбежать через перевал в Пустоши. Думаю, я бы предпочёл второе, поскольку тогда мы уже точно больше никогда о нём не услышим.

— У него есть и третья возможность, — заметил я.

— Славная смерть в бою. — Элберт пожал плечами, вытащил трубку изо рта и постукал чашечкой по ладони, чтобы выбить почти погасший лист. — Это мы ему устроим, если пожелает. Вдруг он бросит мне вызов, или даже вам?

Я в ответ безразлично посмотрел на его ухмылку и вытащил из кошелька один шек.

— Корона или решка? — спросил я, положив монету на большой палец.

— О чём спорим? — спросил Элберт, озадаченно прищурившись.

— Кто из нас прикажет кому-то забираться по тому говностоку, поскольку сам я туда не полезу. — Я щелчком подбросил монету, и она закружилась в воздухе. — Говорите, милорд, или по законам случая будете объявлены проигравшим, как бы она ни упала.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ

— Ни одной падлы тут нету! — лицо Флетчмана казалось воплощением перепачканного несчастья, когда я остановил Черностопа перед полуразрушенными воротами. Я проиграл в орлянку, и естественно было выбрать браконьера на эту задачу, которую он принял без возражений, хотя сейчас уже явно об этом жалел. Башня стояла в конце извилистой дорожки, которая поднималась со дна узкой долины, ведущей к перевалу Альпина. Даже издалека это сооружение, поднимавшееся из кучи щебня, не производило впечатления, особенно из-за стен, на две трети исчезнувших от времени и стихий.

— Они ушли недавно, — добавил Флетчман, вытирая со лба что-то тёмное и липкое. — Угли ещё тёплые, и они оставили тут кучу припасов. И лошадей зарезали, тут много солёного мяса просто висит. Рискну предположить, что убирались они отсюда не верхом.

Эвадина и Уилхем остановились возле нас, а Всадники Ковенанта направились пешком в полуразрушенные останки древней крепости. Я бросил взгляд за неровные камни башни — на скалистые, укрытые снегом склоны, со зловещим величием поднимавшиеся по обе стороны узкого каньона, образовывавшего перевал Альпина. Это был очевидный путь для побега, но за многие поколения очень мало альбермайнских подданных добровольно пересекали его, а кто и отправлялся туда, никогда не возвращался обратно.

— Даже Рулгарт не настолько безумен, — высказался Уилхем, почувствовав мои мысли. — Если бы он отправился на запад, то мы бы поймали его, ещё не добравшись до башни. — Он поднял глаза на окружающие пики, вершины которых терялись в тёмных и низких облаках, закрывших луну. — Может, он знает путь через эти горы, которого не знаем мы.

Я оглянулся и крикнул через плечо одному из спешившихся королевских солдат, которых Элберт послал во второй ряд нашей атаки:

— Скажи его светлости, что Волк сбежал из ловушки, — сказал я. — И приведите сюда того злодея с бакенбардами.

— Нет Волка, нет золота, — немного погодя сообщил я Отрубу. Разбойник хныкнул, оттого, что я крепко приложил его к внутренней стене башни. — Пока его шея не в петле, ты ничего не получишь. А теперь, где он, блядь?

— Откуда мне знать? — заныл он, сильно горбясь в своей овчине. — Не моя вина, что он убрался прежде, чем вы сюда пришли.

— Может быть, — заметил Уилхем, наклонившись, отчего разбойник занервничал ещё сильнее, — но мне интересно, откуда он знал, что мы придём.

— Наверное, разведчики предупредили, — прохныкал Отруб, пуча глаза над чахлыми бакенбардами. — Я-то ему сказать не мог, так ведь?

— Капитаны, прошу вас, — сказала Эвадина, положив руки на плечи мне и Уилхему. — Дайте этому бедняге минутку собраться с мыслями.

Если она ожидала, что её вмешательство успокоит страхи негодяя, то её быстро постигло разочарование. Как и многие алундийцы, Отруб явно видел в Помазанной Леди не просто еретичку, но ещё и кого-то вроде ведьмы, обладающей тайной магией. Во время всего нашего несчастного путешествия по этому герцогству один только вид Эвадины всегда вызывал бурную реакцию, куда бы мы ни отправились. И там, где мы, солдаты, навлекали на себя хор оскорблений при въезде в новую деревню или город, то при виде Эвадины эти бесстрашные недовольные бледнели и погружались в молчание, если не считать редких приглушённых фраз о «Малицитской Ведьме». Некоторые совершали ошибку, произнося эту кощунственную клевету в пределах слышимости Всадников Ковенанта, что приводило к жестокому отпору, хотя Эвадина всегда настаивала, чтобы дело не доходило до кровопролития.

И вот поэтому Отруб молча смотрел широко раскрытыми глазами на женщину, которая вела его присесть у спешно разведённого костра. От её прикосновения его передёрнуло, но, как я решил, от ужаса он не мог убежать, и потому согласился сесть и послушать, пока Эвадина тихим голосом задавала ему ряд вопросов.