Товарищ Гроза. Книга 1 - Милослав Григорьевич Князев

И нет, лично она никого не проверяла. Просто перечитала найденные у немцев документы. А там всё было строго: кто, зачем и почему. Вплоть до размеров пайка полагающегося грузчикам как вообще, так и за хорошую работу. Вот двух наблюдателей, которые докладывали немцам, и обнаружили.

Военно-полевой суд, приговор, расстрел. Всё сразу и на месте. Ну и полностью оформленные документы. В нескольких экземплярах. Один подшили к журналу боевых действий, второй — в архив, третий при случае передадим властям. И нет, наказания за самосуд я не опасаюсь. Наоборот, любого попытавшегося меня в этом обвинить пристрелю на месте как нацистского пособника. Война учит быстро принимать решения и не бояться это делать. Испытание от Системы учить примерно тому же.

Зачем мне упомянутый выше ювелир? Ну так в любой уважающей себя партизанской дивизии должен быть. Если мы являемся каким-то независимым формированием со своими правилами, уставом и даже законами, то свои награды у нас тоже могут быть. А кто их будет чеканить? Да и печатать тоже — каждому ордену требуется орденская книжка.

У меня даже некоторые идеи по этому поводу имелись. Представьте себе очень яркую, красивую ленточку, похожую на георгиевскую или её вариацию. На медали — скульптурная группа: женщина, девушка и девочка. Все они собрались вокруг наковальни. Девушка с девочкой держат раскалённый меч, а женщина куёт его молотом. Ну и, соответственно, надпись: «Меч победы». Задумку понять нетрудно: пока мужчины воюют на фронте, женщины в тылу куют этот самый меч победы. Выдаётся всем, кто хоть как-то приложил к этому руку. Символ единства фронта и тыла.

Вторая медаль, наоборот, максимально невзрачная. Ленточка из полос то ли светло-чёрного, то ли тёмно-серого цвета. Сама медаль тоже невзрачная, отчеканенная из остатков брони с максимально небрежным чернением. С одной стороны — просто силуэт геральдического щита и надпись: «Щит Родины», с другой — номер, дата и больше ничего.

Вручается крайне редко и исключительно тем, кто ковал этот самый щит Родины. Ну, тем, например, кто работал над ядерным оружием, над ракетами, над чем-то подобным. При этом половина всех носящих эту медаль — школьные учителя. Вот стал кто-нибудь дважды или даже трижды Героем СССР. Ему «Щит Родины», скорее всего, не положен. Да почти наверняка не положен, звезды героя хватит. А кому-то из его школьных учителей вручат — заслужила.

А ещё по статуту носится ниже Звезды Героя и сразу перед всеми остальными орденами. Если кроме «Щита Родины» у тебя есть ещё «Меч победы», то они носятся всегда вместе.

Это я, однако, хватил. Награды исключительно государственного уровня. Причём не любого государства, а тех, кто имеет право называться державами. Таким формированиям, вроде моего, ну никак не положены. Товарищу Сталину что ли посоветовать? Или, например, поступить хитро. Если он вдруг когда-нибудь о чём-нибудь меня попросит, вот я и такие медальки в качестве условия поставлю. Не только для себя, а вообще для страны. Или, наоборот, спросит, чего я хочу?

— Медаль хочу, — отвечу я ему.

— Какую? — спросит Сталин, довольный, что со мной можно так дёшево расплатиться.

— Все, — отвечу я. — Обе!

Ну а дальше расскажу, какие все. Мечтать, конечно, невредно, вредно не мечтать. Но если вдруг, то как только, так сразу.

Для дивизии же надо что-нибудь уровнем попроще. Или даже парой уровней. Свой вариант «За отвагу» или ещё чего-нибудь в этом духе. Ну и обязательно медаль с профилем Товарища Грозного. Раз уж так пошутил, надо быть последовательным. Вот и буду награждать всех провинившихся, в смысле, всех отличившихся.

А в список нужных профессий ещё чеканщика стоит включить. Если ювелира не найдём, может, он сумеет нужные медали сделать. Вместе с гравёром, который у нас уже есть. Я, например, тоже гравёр, и если очень понадобится, то сумею. Правда, возиться буду очень долго.

После лагеря военнопленных и вторых очищенных складов я стал передвигаться сильно медленнее. Что естественно: один мог двигаться куда хотел, сколько хотел и ни на кого не ориентируясь. Теперь приходилось учитывать не только свою собственную скорость. Что не означает, будто бы я тащил всю толпу с собой. Большинство, как раньше Любовь Орлова, перемещались в пространственном кармане. Но всё же приходилось вытаскивать для готовки, принятия пищи и прочих разных процедур. Снаружи, внутри-то ни для кого, кроме меня, время вообще не идёт.

А ещё вся толпа одновременно тоже никогда не вытаскивалась. Одни бодрствуют, другие находятся в стазисе. Тут возникла другая проблема. Есть большая вероятность, что одни будут бодрствовать чаще других и потом, извлечённые из стазиса, окажутся слишком усталыми и не готовыми ни к какой деятельности.

Пришлось сделать что-то вроде карточек учёта, где чётко проставлять время: кто сколько спал, находился в стазисе или в реальном времени. Нетрудно догадаться, что всем этим учётом занималась Любовь Орлова. И как только она успевает? Я бы сам точно не смог! В результате именно она бодрствовала больше всех. Главное, чтобы себя в карточке не забывала отмечать.

Единственный, кто по этому поводу не испытывал проблем, это я сам. Мог бодрствовать вообще двадцать четыре часа в сутки, ничуть не уставая. Просто отдыхал и ночевал у себя в пространственном кармане. Да, это увеличивало время испытания, но ничего не поделаешь. Экзюпери был прав: мы в ответственности за всех. Не только за тех, кого приручили, но и за тех, кого спасли. Особенно за тех, кто нам доверился.

В результате так получилось, что мы очень много общались с девушкой. И вот она вдруг спросила о моей семье. Я понял — это намёк. Я всё ловлю на лету. В данном случае почти сразу понял. Осталось выяснить, зачем это надо ей самой?

Ладно, не буду врать — то, что меня пытаются соблазнить, я понял далеко не сразу. Как тот индеец Зоркий Глаз, который на третий день заметил, что в камере не хватает одной стены. А на такую мысль меня навели именно её вопросы о семье и жене. А так и не замечал, что некоторое время она ведёт себя несколько иначе, чем раньше.

До этого мы ни разу не интересовались прошлым друг друга, а тут на тебе. И как это понимать? Я даже в своё время не стал спрашивать, откуда у неё шрам на лице. Решил, что если захочет, то сама расскажет. Не