Товарищ Гроза. Книга 1 - Милослав Григорьевич Князев

Но всё же решил проверить, что набрал у контрабандистов. Например, огромная бочка с брагой. Что с ней делать? Отдам без сожаления — кому угодно. Да, бандиты и самогон гнали — странно было бы иначе. Чем ещё заняться в долгие летние вечера, сидя на болотах? Как, впрочем, и в ещё более долгие зимние.

Сначала хотел отдать и сам продукт, и аппарат Савелию, но тот отказался. У него, сказал, и собственный аппарат получше, и продукт качеством выше. В итоге всё досталось мне: и примитивный аппарат, и бочка с брагой, и бутылки готового продукта. Только сомневаюсь, что голодным бойцам это сейчас в тему. Отказаться-то вряд ли кто-то откажется, но, пожалуй, не стоит.

Или вот что меня немного удивляет в этом времени: в двадцать первом веке сухари никто не воспринимает как полноценный продукт питания. Разве что сделанные из сдобных булок — такие специально сушат и продают в магазинах к чаю.

Здесь и сейчас отношение к сухарям иное. Они — реальный продукт питания, причём относятся к продуктам длительного хранения. Тут так хлеб консервируют. Например, у тех же контрабандистов в схроне нашлось целых четыре больших мешка сухарей. И это не что‑то случайное или оставленное на чёрный день: лежали возле кухни вместе со всеми остальными продуктами.

Махнул рукой и выложил все четыре мешка. Вряд ли такую толпу ими накормлю, но ничего другого предложить не могу. Если все свои запасы отдам, лучше не станет — а мне и моим людям будет сильно хуже. Потом прикинул количество народа и понял: со столитровой бочки браги тут никого до пьяна не напоишь даже с голодухи. Выставил её тоже — будет чем сухари запить.

Ещё совсем недавно я рассуждал о том, что не чувствую ответственности в духе Экзюпери: освободил — и освободил, идите куда хотите. Но вот уже не просто делюсь оружием — его мне, в общем-то, не жалко, — а даже едой, которой самому не хватает.

Прав был французский лётчик: мы действительно в ответе за тех, кого приручили. И даже не только за тех, кого приручили осознанно, но и за тех, кому просто помогли, проходя мимо.

Глава 24. Попытка соблазнить

Глава 24. Попытка соблазнить

Как я уже упоминал, Любовь Орлова хоть и не любила готовить, но умела и не отказывалась. Пока это было на нас двоих. На целую дивизию она готовить явно не собиралась и уж тем более не рвалась, даже если эта дивизия состоит из полутора десятков человек. Ну или из восемнадцати, если считать её саму и меня. Не стала дожидаться, пока вопрос возникнет естественным путём, а подняла его сама.

— В конце концов, я дивизионный комиссар, и нам по уставу не положено, — с гордостью закончила она.

— А дивизионный комиссар — это у нас кто? — наивно спросил я.

— Тебе по-современному или по старому? — ехидно поинтересовалась она, после чего не стала дожидаться вопроса и всё-таки ответила: — Дивизионный комиссар соответствует современному военному званию комдив, ну или генерал-лейтенант.

Если честно, не смог скрыть удивления. Да и не стал. А я ещё не понимал, почему все так удивляются, когда я называю Любовь Орлову дивизионным комиссаром. Ну комиссар, ну в дивизии, и что? Разве женщина не может быть комиссаром? Теперь всё-таки дошло. Кто же тогда я сам, если генералами командую? Это как в той песне:

Я понял — это намёк, Я всё ловлю на лету,

Но непонятно, что конкретно ты имела в виду?*

*слова Алексея Кортнева

Вот и до меня не сразу доходит. Но главное, что хоть доходит. Особенно если объяснят.

— К счастью, мы в армии, а тут повар — не тот, кто умеет готовить, а кого назначили, — ответил я. — А ещё в армии инициатива наказывается выполнением. Не желаешь готовить сама? Что ж, опроси бойцов и составь список дежурств по кухне.

Вот тут я в ней ни разу не сомневался. Списки дежурств составлять — это её. Не удивлюсь, если потом ещё всё это к журналу боевых действий подошьёт. И даже в него запишет.

— Только в журнал боевых действий это всё записывать и подшивать не надо, — на всякий случай предупредил её.

Судя по смущённому взгляду, именно это она сделать и собиралась. Теперь не станет. Но опять же не удивлюсь, если где-то всё равно запишет и будет иметь листки, которые можно в любой момент вставить в нужное место.

Девушка с заданием справилась. Нашла двух бойцов, умеющих и согласных заниматься готовкой. Организовала список дежурств и вообще всё, что требуется. Они действительно умели, и с питанием у нас теперь было всё в порядке. Если не считать отсутствие полевой кухни. Что в какой-то мере компенсируется моим пространственным карманом и возможностью хранить там в стазисе заранее приготовленные блюда. Пока солдатских котелков и нескольких больших котлов хватает, но всё же уже заметны некоторые неудобства. А дальше что? Проблема явно назревала. Осталось надеяться, чтобы сами продукты раньше не кончились.

Ничего, думаю, товарищ Гитлер нас всем обеспечит. Главное — это вслух не ляпнуть. Я, конечно, люблю и эпатировать публику, но здесь и сейчас такое не поймут. Сколько бы иронии, сарказма и откровенной издёвки в произнесённую фразу ни влил, всё равно не поймут. Товарища Грозного ещё со скрипом принимают, а этого — нет. Поэтому вслух надо произносить не «товарищ Гитлер», а «Адольф Алуизович». Да и в мыслях стоит отвыкать так всех подряд называть, а то всё равно ляпну.

От лагеря военнопленных до следующего склада я решил поторопиться. Даже не для того, чтобы быстрее попасть туда, а для того, чтобы быстрее уйти отсюда. Ведь пленных будут искать и ловить, что естественно. И расследовать произошедшее. А потом будут ловить уже меня, когда кого-нибудь поймают и тот расскажет о путешественнике во времени. Даже если не поверят, всё равно ловить будут.

А если главная цель — побыстрее убраться отсюда, то её можно совместить с задачей побыстрее попасть туда, куда мне изначально было нужно. Место на карте отмечено, что там — знаем точно, вот и отправились. Вернее, я отправился. Зачем куда-нибудь переть всей толпой? Меньше людей — меньше следов. Это на привалах можно вытаскивать по несколько человек, чтобы отдохнули, расслабились, привыкли в конце концов к такому способу передвижения.

Мои планы сработали не совсем так, как я хотел. Да, от места