Шутки Богов. Кнут и пряник - Хайдарали Мирзоевич Усманов

Ли Ён и хозяйка одного из внутренних залов, госпожа Хваджон Со Ён. Оба встречали гостей с безупречной вежливостью, но в их улыбках таился холод, который можно было ощутить почти физически.

– Как приятно, что столь почтенные старейшины нашли время посетить наш дом. – Ровно произнёс Ли Ён, слегка кивнув, не делая шага вперёд, чтобы приветствовать гостей ближе, чем того требовал этикет.

– Мы пришли лишь с миром. – Мягко сказал старший из представителей Хун. – И с желанием прояснить недоразумения, возникшие из-за недавних событий в городе.

– Недоразумения? – В голосе Со Ён прозвучала лёгкая насмешка. – Это интересное слово. Особенно когда речь идёт о том, что человек, находящийся под нашей защитой, оказался втянут в чужие интриги.

Тон не стал жёстче, но обе стороны уже поняли, что эта встреча будет не обменом любезностями, а тонкой игрой на нервах.

Потом они долго говорили о “взаимных интересах” и “сохранении достойного облика великих семей”, но под словами чувствовался иной смысл. Старейшины семьи Хун хотели намекнуть на то, что имеют собственное право влиять на Андрея, а представители семьи Хваджон – что готовы оборонять своё, даже если придётся обнажить когти.

В тот же вечер, в покоях молодой княгини Ло, служанка тихо доложила сразу о двух вещах. О странном столкновении в городе, в результате которого буквально одним взмахом руки были убиты пять весьма серьёзных культиваторов Дао Цзы… И о том, что старейшины семьи Хун уже встретились с представителями семьи Хваджон.

Ло Иньюй, не прерывая своего занятия, а она в тот момент перебирала тонкие шёлковые ленты для парадного наряда, замерла буквально на секунду. И в её глазах мелькнула тень.

– Значит, Хун действуют быстрее, чем я ожидала… – Медленно произнесла она, отбрасывая в сторону выбранную ленту. – И, конечно, они выбрали тот самый момент, когда я нахожусь… “Немного” в стороне.

Она поднялась, глядя в окно, за которым в темноте горели далекие фонари. Мысли складывались в одну простую, неприятную картину. Её старая противница, княжна Хун Линь, могла подстроить всё – и городское столкновение, и этот внезапный визит, чтобы увести человека, которого княгиня Ло уже считала своим. И в её улыбке появилась сталь.

– Хорошо, раз уж они решили играть… посмотрим, чья партия окажется последней.

В ту ночь княжна Ло не ложилась спать до самого рассвета. Её покои, утопающие в запахе свежего лотоса, были освещены лишь узкими свечами, тянувшими тонкие золотые нити света по лакированным панелям. На низком столике перед ней лежала карта центральных кварталов города, свитки с последними докладами и несколько тонких бамбуковых табличек – личные записи её доверенных людей.

Она двигалась тихо, почти бесшумно, но в каждом её жесте чувствовалась сосредоточенность хищницы, что обходит добычу кругами, вымеряя расстояние.

– Если Хун думают, что могут подойти к нему через Хваджон… – Её голос был едва слышен, но интонация звенела холодной сталью. – Значит, они уже нашли в их доме слабое звено.

Княгиня медленно и задумчиво наклонилась над картой и отметила кистью несколько перекрёстков – мест, где сходились торговые пути, охраняемые людьми семьи Хваджон. Рядом появились крошечные красные точки – расположения чайных домов, лавок и складов, формально не имеющих отношения к её дому, но подконтрольных ей через сеть подставных владельцев.

– Перекрыть эти потоки без шума… – Произнесла она, обмакнув кисть в тёмные чернила. – И посмотреть, как изменится настроение в доме Хваджон.

Слуги приходили и уходили почти беззвучно. Её личный секретарь, сухопарый старик с вкрадчивым голосом, уже передал несколько зашифрованных писем гонцам, что уходили в ночь. Ни одно из этих писем не содержало прямых угроз – только изящные словесные кружева, и тонкие намёки на то, что любой, кто решит изменить расстановку сил, рискует потерять привычную опору.

Затем Ло Иньюй вызвала к себе двух женщин, что считались обычными музыкантками при её дворе. На самом деле они были её глазами и ушами в залах знати. Молодая женщина объяснила им задание. Они должны были в течение ближайших дней незаметно появиться на вечерах, куда наверняка пригласят и представителей семьи Хун, и представителей семьи Хваджон, и внимательно следить за тем, кто и с кем разговаривает, какие чаши вина сдвигаются чуть ближе, какие слова произносятся на полтона ниже.

Она не собиралась бросаться в этот бой в открытую. Напротив, планировала сплести сеть вокруг обеих семей так, чтобы, когда она захочет, можно было потянуть за любую ниточку и вызвать нужный эффект.

Уже перед самым рассветом, когда первые бледные отблески солнца начали пробиваться сквозь шёлковые занавеси, княгиня Ло наконец откинулась на спинку кресла. Её глаза блестели не от усталости, а от предвкушения.

– Пусть они думают, что всё идёт по их плану… – Тихо сказала она. – Тем слаще будет момент, когда они поймут, что играли в мою игру…

И эффект от её шагов проявился быстрее, чем она даже рассчитывала. Уже через три дня в доме Хваджон начали происходить странности, которые не могли быть случайными. Сначала исчез небольшой, но крайне важный груз редких пряностей, шедший для их кухонь и лекарских мастерских. Формально – разбойники напали на обоз в предместьях, но гонец, присланный с места происшествия, не мог внятно описать нападавших: “как будто тени на ветру”.

На следующий день главный винный погреб, расположенный у восточной границы их владений, был вынужден приостановить работу. Купцы из южных земель, везшие особые сорта вина, внезапно заявили, что “не получили подтверждения платежей” – хотя бумаги у Хваджон были в полном порядке. Дальнейшая проверка показала, что несколько доверенных писцов, ведших учёт, внезапно заболели и оказались недоступны.

Слухи в городе начали меняться. В чайных лавках шёпотом передавали, что у семьи Хваджон будто бы возникли некоторые проблемы с оплатой долгов, а в ряде лавок их торговые знаки начали исчезать с прилавков – уступая место символам других домов. Всё это было сделано с филигранной аккуратностью. Не один удар в сердце, а сотня тонких порезов, каждый из которых сам по себе не смертелен, но в сумме заставляет кровь уходить.

Внутри семьи началась нервозность. Старшие советники семьи Хваджон всё чаще собирались на совещания, а глава семьи, некогда неторопливый и уверенный, стал задавать слишком много вопросов и слишком часто отправлять гонцов.

До семьи Хун первые тревожные сигналы дошли не напрямую, а через сторонние уши. На одном из приёмов, куда пригласили и младших представителей Хун, кто-то из купеческих старейшин, отведя их в сторону, сказал:

– Слышали, в доме Хваджон будто ветер перемен гуляет… не к добру такие шевеления.

Княжна