Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

– Это особый дар, – продолжала Рагнхильд. – Когда придет время, я поднесу его моему суженому, клянусь Светозарной Герд!

– Хорошо, дочка, это достойно нашей будущей королевы! – снова захохотал Микиль-Тролль. – А что это за парня ты привела, Матушка Идис?

Хальвдан уже привык, что в нем видят здоровенное существо с мордой медведя, с копытами и рогами горного козла, и не дрогнул под пронизывающим взглядом глаз, горящих в темных глубоких глазницах.

– Ах, этот! – Матушка Идис бегло глянула на Хальвдана. – Да я на нем приехала!

Микиль-Тролль опять захохотал.

– Ну ничего, у нас и для него найдется место и угощение! Пусть Фьёр вас усадит неподалеку, будем веселиться.

К ним подошел Фьёр, одетый в разные оттенки красного и больше обычного увешанный золотом. Вид у него был озабоченный и несколько хмурый. Хальвдана он окинул подозрительным взглядом: догадался, кого Матушка Идис могла привести с собой.

– Как договаривались – при мне ничего, – шепнул ему Хальвдан и слегка развел руки, словно предлагая себя обыскать.

– Не знаю, на что ты рассчитываешь, – шепнул в ответ Фьёр, пока усаживал их неподалеку от хозяйского стола. – Мать в первый же вечер сказала ей: если надеешься выведать, в чем гибель Микиль-Тролля, то забудь, мне за двадцать пять «верхних» лет этого не удалось. И Рагнхильд ни о чем не спрашивала.

– Мои расчеты тебя не касаются. Но я сдержал слово, и теперь ты обещай помочь мне, когда понадобится уйти.

– Какой помощи ты хочешь? – настороженно спросил Фьёр. – Хоть это чудовище мне не отец, я его пальцем не трону.

– Этого не потребуется. Нужно будет, чтобы ты доставил нас к выходу в Средний Мир и открыл проход.

– Вы пришли разными путями. Она – через тролльборг, ты – через курган. Только так каждый из вас и может выйти обратно.

– Пусть так, лишь бы она попала к себе домой. Обещай, что поможешь.

– Если ты сумеешь ее вывести из дома, я открою проход.

– Поклянись.

– Клянусь головой Имира!

Фьёр отошел от них, и Хальвдан оглядел стол перед собой. Широкие блюда – деревянные, каменные, золотые, серебряные и медные стояли вперемежку, и каждое было завалено кусками жареного мяса. Туши всевозможного скота и дичи были, казалось, нарублены кое-как, но зато поданы в таком изобилии, что лежали даже на столе между блюдами. У каждого стола стояли бочки с пивом и медом, всякий черпал оттуда любой посудой, какая оказывалась под рукой, а если ничего не было, то соседи не возражали, если кто-то просто засовывал голову в бочку и пил, пока не начинало выливаться обратно. Хороший друг при этом еще мог подержать за ноги и опустить в бочку, если уровень в ней понижался. Когда источники оскудевали, поднимался горестный вой, но Микиль-Тролль взмахивал лапой – и пиво пенной волной плескало через края бочек на пол, вызывая восторженный рев. Так выглядел хороший пир в представлении йотунов. Кости трещали на каменных зубах, стоял шум и гвалт.

Хальвдан посмотрел на Рагнхильд. Она сидела выпрямившись и ничего не ела, иногда лишь для вида подносила ко рту что-то из лежавшего перед ней на золотых блюдах. Хаки то и дело пытался взять ее за руку, но на отнимала свою.

– А что, Микиль-Тролль, у вас всегда пиры такие скучные? – вдруг обратилась она к будущему свекру.

– Скучные? – Тот изумился, огоньки в его глазницах вспыхнули. – По-твоему, это скучно? Изволь, я тебя позабавлю.

Он взмахнул лапой – и вмиг все угощение исчезло! Столы остались пустыми, посуда засверкала чистым дном.

Гости разом взвыли от гнева и разочарования.

Микиль-Тролль махнул еще раз – и на каждом блюде появилось по одному куску мяса.

Гости опять взвыли – и кинулись к блюдам. Что тут началось! Каждый стремился завладеть последним угощением, все лезли на столы, отпихивали друг друга. Крупные тролли дрались между собой и использовали мелких вместо дубин и метательных снарядов. Ор и гвалт поднялся такой, что Хальвдан с опаской покосился вверх – не рухнет ли кровля. Но даже синие огни в вышине тоже метались, словно в драке.

И весь этот шум покрывал хохот Микиль-Тролля.

Не слышно было, как отозвалась на это развлечение Рагнхильд, но вскоре угощение вернулись в прежнем количестве, и гости «успокоились» – то есть прекратили драку, но еще усерднее налегли на мясо и рыбу, опасаясь, что опять пропадет.

– Какие грубые у вас развлечения! – донесся сквозь чавканье и треск костей недовольный голос Рагнхильд. – А ведь я слышала, что на вашей свадьбе ты, Микиль-Тролль, отлично плясал!

– Было дело, да! – хохотнул тот, вспомнив, как увел Мальфрид прямо из круга свадебного танца. – Был я тогда помоложе и порезвее.

Королева скривилась, будто раскусила гусеницу:

– Врешь, жабья отрыжка! Ты уже тогда звался Большим троллем!

– Неужели больше никто у вас не умеет плясать?

– А ну вы, обжоры, жабья родня! – заорал Микиль-Тролль. – А ну всем плясать! Ваша новая королева приказывает!

Мальфрид бросила на Рагнхильд злобный взгляд: как ни мало ей нравилась здешняя жизнь, уступать свое положение молодой дочери своей счастливой соперницы, Тюррни, она не жаждала.

А гости уже кинулись исполнять приказ. Откуда-то выкатили бубны и колотушки, одни принялись бить в них, другие – скакать. Вразнобой загудели и заревели разнообразные рожки и дудки. Пляска троллей не сильно отличалась от их же драки: такая же кутерьма, прыжки, броски, кувырки. Мелкие залезли на плечи к большим и оседлали шеи, хлопая лапами. Все веселились – иные при этом не переставали есть, – только Рагнхильд наблюдала за плясками с тем же недовольным видом.

– Что, дочка? – проревел Микиль-Тролль. – Неужели тебе это не по нраву?

– Не очень-то твой народ искусен в плясках. Неужели не найдется никого половчее?

– Может, я сумею позабавить молодую королеву! – во весь голос рявкнул Хальвдан и встал из-за стола. – А ну дайте мне вот это! Разойдись, жабья родня!

Он вынул из каменных петель на столбе два факела и вышел на свободное пространство между столами. Гости прянули в стороны, а Хальвдан начал плясать, размахивая горящими факелами. Два синеватых огня в его руках описывали круги, то взлетали высоко над головой, то опадали к полу. Обычно при таких плясках соблюдают осторожность, но Хальвдан не боялся кого-то задеть: каменные йотуны нечувствительны к огню, а лесные пусть сами держаться подальше. Хальвдан подпрыгивал, широко размахивал факелами, так что они описывали вокруг него широкий сверкающий круг; движение убыстрялось, круг превращался в сплошное кольцо, и это кольцо то поднималось, то опускалось.

Гости пятились, расчищая место, и вскоре Хальвдан остался один, в середине