Светоч Йотунхейма - Елизавета Алексеевна Дворецкая

– Возьми! – Она всунула перстень в ладонь Хальвдана. – Это будет знаком…

Он взял перстень и надел на мизинец. Рагнхильд подумал, не поцеловать ли Сварта на прощание, но не могла угадать, где под этим обликом его настоящее лицо! Еще промахнешься – вот будет глупо! Но не просить же его, чтобы он…

– Приезжай к нам в Хрингарики! – торопливо сказала она. – Я узнаю тебя по этому кольцу, и ты… получишь все, что мой отец обещал!

Хальвдан вдруг догадался, почему ее золотисто-янтарные глаза так пристально обшаривают его взглядом от груди и выше, но не успел к ней наклониться: она уже отвернулась и шагнула в тролльборг.

Ему осталось следить, как она одолевает одно кольцо за другим. Все ближе к середине она выскакивала через разрывы петель. Светлое пламя усиливалось на глазах, пока не превратилось в сплошное светящееся облако.

Достигнув сердцевины, Рагнхильд ступила в этот свет – и пропала.

Погасли сполохи в небе. Только сейчас Хальвдан осознал, как светло было в этом мире в последние мгновения – почти как под настоящим солнцем. Поэтому он впервые увидел истинный цвет ее глаз, но осознал это только сейчас, когда она скрылась. От небесного тролльборга на черно-синем небе остался только извилистый тающий бирюзово-зеленый след: будто огненный змей улетел прочь, оставив взбитую пену в небесных волнах. И показалось, что здесь наступила настоящая ночь.

Хальвдан снова вскочил в седло.

– Поехали теперь к моему хёргу.

Они помчались сквозь тьму – к счастью, Фьёр не нуждался в освещении, чтобы находить дорогу. Хальвдан ничего не видел вокруг, и только резкий встречный ветер и грохот копыт по каменистой земле давали понять, что они движутся.

Но вот бег замедлился… и вдруг Хальвдан обнаружил, что просто летит по воздуху, а конь под ним исчез! Он едва успел принять нужное положение и тут же покатился по земле. Почти врезался в высокую кучу камней, но, к счастью, скорость уже погасла и он не ушибся.

Тут же рядом обнаружился тяжело дышащий, растрепанный Фьёр.

– Вот твой хёрг! – выдохнул он. – Живее! Вон они!

Он указал назад. Когда у Хальвдана перестало шуметь в ушах, он ощутил, как дрожит под ногами земля. В темноте он не видел так далеко, как Фьёр, но понимал: самые крупные, широко шагающие из гостей Микиль-Тролля уже близко.

Хальвдан обернулся. Очертания высокой груды камней он едва различал, зато на земле виднелось красноватое мерцание – вроде рассыпанных углей. Он шагнул вперед и пригляделся. Руна Кеназ – указание пути. Та самая, что и привела его сюда.

– Спасибо тебе! – Хальвдан обернулся к Фьёру. – Пойдешь со мной? Чего тебе делать с этими троллями? Будешь моим человеком.

– Там моя мать. Я ее не брошу.

Хальвдан подумал, что мать Фьёра – Гудрид, жена Вестейна бонда, но разве он мог отговаривать того от привязанности к женщине, которая его выкормила и вырастила?

– Они тебе голову не откусят, раз ты помог нам бежать?

– Я скажу, что гнался за вами впереди их всех и чуть-чуть не успел. И это они во всем виноваты. И к тому же, – заносчиво добавил Фьёр, – конунг лесных йотунов мертв, а я – его сын! Может, я еще решу побороться с Хаки за престол!

– Удачи тебе, – сказал Хальвдан и шагнул в черноту возле руны.

Как и в тот раз, его охватила тьма. Единственным, что он видел, была цепочка из руны Кеназ: он делал шаг к одной, она гасла, впереди загоралась другая. В душе мешались тревога и надежда: Хальвдан понимал, что идет через тьму между мирам и при его неопытности может ненароком выйти в место похуже Йотунхейма. Как знать, куда его на самом деле направил Фьёр, не победила ли его йотунская часть человеческую? Еще ведь есть мир льда, мир огня, где человеку просто не выжить… Он может оказаться в Хель, а оттуда не выходил назад никто, эти двери открываются только в одну сторону…

И когда тоска и ужас стиснули сердце так, что невозможно стало дышать, когда пришлось сжать в кулак все мысли и чувства, чтобы не закричать, – в лицо пахнуло знакомым запахом моря, свежим и холодным. Вверху Хальвдану бросился в глаза сверкающий шар, будто сделанный из свежего масла. В первый миг не понял, что это, и только потом сообразил. Да это же полная луна! Одно из тех светил, что радуют взор только людей, но не заглядывают в Йотунхейм. Как же давно он ее не видел!

Он покинул мир под зеленым небом.

Хальвдан остановился, полной грудью вдыхая воздух Среднего Мира. После Йотунхейма он казался плотным, но тоже холодным.

Из темноты впереди послышался крик, движение.

– Кто здесь? – окликнул Хальвдан. – Именем Тора, отвечай: что это за место?

Сначала было тихо. Потом донеслось неуверенное:

– Конунг?

– Я – Хальвдан конунг. А вы кто? Где я?

– Конунг! – К нему бросилась темная фигура, и Хальвдан, сперва отпрянув, узнал наконец Эльвира Умного, своего старого воспитателя. – Ты вернулся! Слава асам! Слава Фрейру! Слава Тору! Не зря мы принесли им столько жертв! Ты вернулся наконец! Ты живой… Ты живой?

– Наконец? Сколько вам пришлось ждать?

– Ульв-Харек, да где ты там? – Эльвир обернулся в темноту. – Иди сюда, не бойся, это наш конунг!

В свет луны вышла еще одна фигура, и Хальвдан вздрогнул, увидев знакомое продолговатое лицо с острым носом и близко посаженными глазами, только волосы стали намного короче. На миг мелькнуло недоумение: как Фьёр попал сюда раньше него? – но потом до него дошло, кого из двоих столько схожих людей он видит. Два сына Вестейна бонда с двух концов держали для него открытым проход между мирами.

– Конунг! – Эльвир взял его за руку и восторженно потряс. – Мы уже почти утратили надежду! Каждое полнолуние мы с Ульв-Хареком приходили сюда и заново чертили руны, верили, что однажды ты все же отыщешь дорогу…

– Каждое полнолуние? – прервал его Хальвдан. – Ты хочешь сказать… Сколько…

– Шесть раз, конунг! Сегодня седьмое полнолуние с тех пор, как ты ушел!

– Прошло полгода? – рявкнул Хальвдан.

– Это осенняя луна! – Эльвир указал вверх. – Следующая будет «кровавая», придет пора забивать скот и начнется зима!

– Где же ты побывал за это время, конунг? – ошарашенно выговорил Ульв-Харек. – Уж мы не знали, что делать! Не раз ездили к той женщине, Гуннваре, и она твердила, что ты жив и что мы должны продолжать держать для тебя дверь открытой… И вот ты вернулся! – повторил