Союз-77. Книга 1. Теория заговора - Дмитрий Ромов

Повышается число тромбоцитов в крови, происходит спазм капилляров. Высокий уровень адреналина увеличивает показатели свёртываемости крови, что делает вещество естественным кровоостанавливающим средством. Повышается скорость реакции, расширяется зрачок. Адреналин способствует улучшению концентрации и повышению уровня бдительности, что также важно в стрессовых ситуациях.

Из конспекта лекции по боевой подготовке

Ну, с оленем у нас разговор короткий. Из ТТ — в глаз со ста метров, практически не целясь. Как якутский охотник. На моём лице появилась улыбка. Злая, даже зловещая.

Сердце замолотило, как бешеное, будто прямо в него мне вогнали пять кубиков чистого адреналина. Скакануло давление, а зрачки стали огромными, как у совы. Мгновенно. Идеально было выхватить из-за пояса пушку и несколько раз шарахнуть в направлении водилы, а потом отскочить в сторону, противоположную той, куда бы он, нашпигованный свинцом, крутанул баранку.

Но тут существовало определённое логическое препятствие. Для дальнейшего поддержания легенды об обычном студенте ствол за поясом категорически не годился. И был ещё один момент, гуманитарный. По правую сторону от линии движения авто сейчас стояла широко открывшая рот фельдшер Алевтина Валерьевна. А по левую сторону находились Сергей Сергеевич и два битых мною бугая. Не слишком приятные в общении, но мирные, так сказать, граждане.

Все эти мысли проскочили в голове за сотую долю секунды, мгновенно, и решение было принято так же быстро. Вот на реализацию только оставалось совсем мало времени. «Волга» неслась как слетевший с катушек носорог.

Нужно было учесть несколько моментов и виртуозно исполнить па, чтобы не налететь на выставленного как рог оленя.

— Назад! — заорал я и выхватил из-за пояса пистолет.

Но не для того, чтобы все его заметили, нет. Я его даже не выхватил, а как бы выбил, уронив на асфальт и в тот же миг толкнул Сергей Сергеича, постаравшись, на этот раз, чтобы он не уселся на зад, а просто отступил на несколько шагов.

Я с силой ударил его в грудь и он, не ожидая с моей стороны нового нападения, отшатнулся назад, широко раскинув ручищи и увлекая за собой бывших защитников Царька. А я, оттолкнувшись от его широкой крепкой груди штангиста, прыгнул прямо на летящую на меня машину.

Главный секрет этого трюка состоял в том, что при столкновении с автомобилем нужно было прыгнуть так, чтобы пролететь по капоту по касательной, вылететь на лобовое стекло, а с него уже как повезёт. Причем важно было прыгнуть наискосок, как бы перекатываясь через капот, чтобы встретить лобовое стекло спиной и соскользнуть с машины после столкновения.

Поэтому я и скинул свой ТТ. Ведь, если бы он оставался во время удара за поясом, позвоночнику вполне мог наступить кирдык. Впрочем, был ещё один момент, рог носорога, в виде сияющей фигурки оленя.

Этот олень своими рогами вполне мог бы вспороть и выпотрошить меня на раз-два. Я выгнулся, как легендарный Сергей Бубка. Впрочем, его победы были ещё впереди, а вот мне надо было побеждать прямо сейчас.

Лобовое стекло обычно смягчает удар, взрываясь на тысячи мелких осколков, и повисает на слое триплекса. Да только в «двадцать первой» был не триплекс, а сталинит, и повисать там было не на чем. Поэтому, прыгнув на капот наискосок с правой стороны и задрав ноги, чтобы не зацепиться за оленя, у меня стояла задача не влететь в салон вместе с хрустальными брызгами калёного стекла.

Я прыгнул, и мир вокруг меня замер и заледенел. Заледенела голова, и реальность в целом стала морозной и переливающейся. Мне показалось, что полёт растянулся на целую вечность. Медленно дрожали эффектные всполохи полярного сияния, лениво и тягуче, меняющего форму и цвет. Я медленно плыл в кисельном потоке навстречу бесконечности…

Но вдруг всё изменилось и вернулось к обычному темпу. Я хорошенько шарахнулся о крыло и закруглённую боковину капота, подбросившую меня, как трамплин, и закрутившись, как веретено практически проскользнул по лобовику.

Но, разумеется, шансов проскочить, как капелька дождя у меня не было. Внутреннее напряжение стекла только и ждало повода. Возможно каблук, или локоть, я не знаю, но оно лопнуло и как новогодняя хлопушка бахнуло внутрь салона стеклянным конфетти. И тут же воздух наполнился оглушительным сигнала клаксона. Машина ревела, как ослеплённый носорог.

В этот миг я уже был на крыше, хоть и с порванным антенной боком, но живой. Водила с перепугу жахнул по тормозам, и я, чуть замедлившись, скатился на багажник, а оттуда, отпружинив прыгнул на асфальт. Упал, покатился и остановился прямо рядом с пистолетом.

Водитель, очухавшись, снова ударил по газам и рванул на выезд. Я тут же вскочил, но снова упал и остался лежать несколько секунд. Всё тело было словно переломано, но разлёживаться было некогда. Зарычав, как дикий зверь, я поднялся, схватив пистолет и возвращая обратно за пояс. Ко мне уже нёсся персональный фельдшер Аля.

— Безобразие! — прохрипел я, сплюнув кровь. — Гоняют пьяные по двору! Куда смотрит общественность! Пошли!

Я положил руку Але на плечо, опёрся на неё и захромал вслед за машиной.

— Куда⁈ — взвыла она.

— Скорей!!! Пошли, пошли, я номер не запомнил!

Как одержимый я поскакал вслед за волжанкой, а Сергей Сергеич и его спутники, лишившись дара речи, смотрели на меня широко раскрытыми глазами. Были бы силы, я бы засмеялся.

— Ребят, потом поболтаем, ладно? — бросил я. — Говорил же, немного занят.

«Волга» скрылась из виду, но зато снова появился Лёня, почувствовав неладное или услышав протяжный гудок.

— Что случилось⁈ — крикнул он, выскакивая из машины. — Я из милиции!

В руке показались красные корочки.

— Уходит гад, — воскликнул я.

— Так! — показал он на меня пальцем. — Сажайте его ко мне!

Он сразу стал жёстким, собранным и властным.

— Я фельдшер! — очнулась Аля. — Его сбила та машина, которая сейчас выехала. Нужно вызвать скорую. Возможны переломы и повреждения внутренних органов.

— Некогда, я сам отвезу его в больницу. Быстро в машину!

Они хотели засунуть меня на заднее сиденье, но я настоял на месте штурмана и уселся вперёд. Мотор заревел и москвичонок, буквально развернувшись на месте, ринулся в погоню.

— Ты как? — посмотрел на меня Прокофьев.

— Всяко было, но чтоб так хорошо ещё ни разу, — поморщился я.

— Ну, шутишь, значит, жить будешь, — кивнул он и протянул руку к переговорному устройству радиостанции, установленной между сиденьями. — Весна-Весна, я Друид. Весна. Ответьте.

— Я Весна, слышу вас, Друид! — сразу отозвался