Битва на Калке. Эпизод первый - Алексей Миронов

воинство, человек сто. Быстро сев на суда, ратники отчалили и стали переправляться на другой берег. А оставшиеся на берегу воины, вдруг набросились на пустые ладьи, в исступлении разрубая их мечами и топорами.

— Что вы делаете, безумные! — крикнул им Григорий, — а остальные как переправятся?

Но ветр унес его слова. Лишь кто-то из уже плывших по реке русичей, поднял голову и посмотрел на диво невиданное, быстро скрывшееся за деревьями. Решил, что почудилось. А Григорий озадачился. Судя по этим первым признакам, результат никому ненужной битвы был уже ясен. Увиденное дальше, только утвердило его в этом мнении.

Лес под ними быстро переходил в степь и повсюду Забубенный видел картину разгрома. Разбитые и отступавшие разрозненные остатки русско-половецких войск. Здесь их еще никто не преследовал. А вот подлетев обратно к реке Калке, где ветер неожиданно стих, Григорий узрел сечу в разгаре. Видно, отступали не все.

Неожиданно, Забубенный обнаружил перед собой готовую крепость. Она выросла на самом высоком холме как по мановению волшебной палочки, построенная по всем правилам военного искусства этого времени. Несмотря на нехватку материалов, походная крепость получилась на славу: четыре башни и два ряда частокола опоясывали холм, чтобы защитники, потеряв первую линию обороны, смогли укрыться за второй. Проходы, которых было всего по одному на каждый уровень, были прикрыты массивными воротами, сбитыми также из бревен. В крепости находились русичи, спокойно взиравшие оттуда на далекую битву.

Дальше на холмах все еще шла мясорубка. Господствующие высоты находились в руках русской рати, державшей натиск противника. Приблизившись еще, механик смог, наконец, окинуть взором поле битвы и ужаснуться. За холмами до самого горизонта простиралась голая степь, и вся она была завалена трупами, на которых, словно на помосте бились еще живые воины. На этой огромной территории битва шла уже второй день. Забубенный разглядел прямо перед собой в центре смешавшиеся ряды конных полков, казалось, слившиеся воедино с огромным монгольским отрядом. По флангам этого растянутого фронта сражения держались пешие воины копейщики и меченосцы, отражавших набеги монгольской конницы, что терзала их ряды, пытаясь прорвать оборону на флангах. То, яростно налетая, то, откатываясь обратно, как морская волна. Но наступавшее на берег море побеждало. Это стало понятно сразу.

Очень далеко в степи что-то блеснуло вдруг. Григорий пригляделся. В глубоком тылу за спинами воинов, стоял шатер монгольского хана, разукрашенный золотым шитьем. Григорий бросил косой взгляд на Субурхана, а тот довольно усмехнулся, — «молодец, Тобчи». Забубенный разглядел шатер, благодаря скользнувшему по ставке хана лучу солнца. Но вместе с шатром механик увидел и еще кое-что более важное, — к шатру, как свободные атомы, стекались со всех сторон разрозненные конные отряды, образуя один мощный полк. Монголы готовились к последнему бою. Судя по всему, резервов у них больше не осталось. Если бы монголы думали о будущем и сохранении своих жизней, то, скорее всего, прекратили бы битву и ушли. Но, монголы не думали о последствиях. Они думали только о разгроме врага.

Но и русичи пока не собирались сдаваться. В дело вступили засадные полки, выжидавшие до последнего. Первый засадный отряд, вступил в битву на глазах дрейфовавшего в небе механика, придя на помощь центру. От этого удара монголы чуть ослабили нажим. От удара второго засадного полка монголы остановили натиск, и стали пятится. Нужен был третий удар, и он пришел. С победными криками третий засадный отряд ратников врубился в ряды монгольского воинства и почти опрокинул его. Монголы начали с боем отступать. Инициатива перешла к русичам. Субурхан нахмурился.

Но, вдруг что-то произошло. Что-то ужасное. Натиск русичей натолкнулся на непреодолимую стену, разбился от нее и повернул назад. «Как же так, — не понимал Забубенный, глядя с высоты на бегущих, словно от дьявола, русичей, — ведь мы уже почти победили».

Но все случилось не так. Ответный удар последнего монгольского корпуса решил дело. Собрав все силы в кулак, Тобчи бросил этот корпус на правый фланг русских дружин, где с самого утра стояла пехота, потерявшая почти половину своих воинов. Опрокинул ее и прорвался к переправе, где его встретили остатки засадных полков. Удар был исполнен такой силы и ярости, что полки русских дружинников дрогнули и отступили, продержавшись совсем недолго. Их усилий хватило только на то, чтобы прикрыть переправу нескольких истерзанных отрядов отступавших по степи.

Контрудар монголов был так силен, что остатки русских дружин были загнаны далеко в степь на другом берегу Калки, и отступили к Зарубу. Часть ратников едва успела укрыться в крепости на холме, как ее окружили монголы. Огромное войско русичей полегло почти полностью. Это был разгром.

Не останавливаясь, монголы тут же пошли на штурм крепости, притащив откуда-то из глубин степи лестницы. Невдалеке от стен выстроились лучники и стали волнами, одну за другой, пускать в крепость обмотанные паклей стрелы. Крепость был окружена со всех сторон. Ее защитники были обречены и приготовились умереть.

И тут вдруг что-то со свистом резануло воздух и ударило в воздушный шар. Раздался хлопок, затем треск и все, что было над головой у Забубенного и Субурхана, запылало адским огнем. «ПВО сработало», — пронеслось в мозгу механика. Пламя было везде и сверху и снизу. Воздушный шар мгновенно съежился, конструкция потеряла устойчивость и обрушилась огненным дождем вниз. К счастью, в этот момент шар летел вдоль реки, и первые авиаторы поневоле упали в воду. Когда Григорий вынырнул посреди камышей и кувшинок, то увидел, как в двадцати метрах догорает его подбитое детище, а сверху сыплется дымящийся хлам. Субурхана нигде не было. Забубенный осмотрелся и успел заметить, как чье-то тело в доспехах тяжело погрузилось в пучину. Нырнув, механик схватил воина за какую-то кожаную лямку в районе шеи и, еле выволок на топкий берег, весь измазавшись в глине. Это был Субурхан и он не умел плавать.

Глава двадцать седьмая

«Подшипники истории»

Через месяц под вечер, когда Забубенный пил медовуху с Путятой и Курей, чудом уцелевшими в мясорубке и служившем теперь при дворе нового киевского князя, ибо старый погиб, также как и черниговский, механик увидел, как через главные ворота в город въезжали послы Субурхана. Скоро явился гонец от князя, — его и Путяту, вызвали на совет в княжеский терем.

На сей раз, вняв словам нового чародея, киевский князь решил сначала выслушать послов, а лишь потом решить, что с ними делать. Монголы привезли письмо, в котором Субурхан писал: «За время битвы я лучше узнал ваш народ. Вы, — храбрые воины. Мы тоже. Ни один другой народ