Джунгли зовут. Назад в прошлое. 2008 г - Валерия Корносенко

Новая жизнь, бурная на события, была не только про работу, схемы, переговоры и построение цифровых империй. О нет, это было бы слишком скучно для новой меня.

Она была про молодость и энергию! Ту самую, которую я в своей первой жизнь почти не заметила, задавленная безденежьем и ужасом 90-х, когда думали не «куда пойти», а «на что поесть», да и просто выжить.

Сначала я отчаянно отнекивалась от всех приглашений. Дискотеки? Концерты? Арт-фестивали? «У меня же график, встречи, трейдеры, код! Какие вечеринки, вы о чем?»

Мой разум, старый, уставший, прожженный сотнями сделок, протестовал изо всех сил. Он хотел сидеть в тишине, почитывать экономические отчеты и пить чай с печеньками.

Но молодой организм оказался сильнее. Гормоны, энергия, неуемная жажда жизни, заложенная в этих девятнадцати годах, брали свое. Да и приглашения сыпались как из рога изобилия.

Я была теперь не просто Аней с YouTube, которая учит, как не облажаться с бинарными опционами. Я была Анной Котовой — медийной фигурой, лицом народного фонда, перспективным студентом меда, загадочной и влиятельной, но при этом совершенно не пафосной.

Желанным гостем на любой тусовке, от пафосных закрытых премьер до андеграундных квартирников.

А девчонки, получав бесплатные билеты в самые закрытые клубы или на премьеры, выносили мне мозг с изощренным терпением, которым, казалось, можно было бы пытать шпионов.

— Ань, ну ты посмотри! Тут весь бомонд будет! — тараторила Рита, размахивая приглашением на выставку современного искусства в бывшем заводском цеху, где пахло то ли краской, то ли свободой. — Это же ивент года, ты что!

— И режиссер тот самый, про которого я курсач писала! — вторила ей Соня, наступая с другого фланга и подсовывая под нос афишу авторского кино. — Мы просто обязаны поддержать отечественного производителя, иначе он с голоду помрет! И вайб там, говорят, просто нереальный!

Они окружали меня со всех сторон, говорили хором, их глаза сияли такой искренней, заразительной жаждой приключений, что мои отказы таяли, как снег под их напором.

Я и сама не понимала, как в очередной раз соглашалась на какую-нибудь их безумную авантюру, типа «мы нашли лучший стрит-фуд в городе, едем прямо сейчас!» или «давай сбежим отсюда и пойдем играть в настолки, этот диджей кринжовый какой-то».

Мой внутренний бухгалтер тихо стонал в углу, подсчитывая упущенные часы сна, но тело уже рвалось навстречу приключениям.

И я втянулась. Сначала нехотя, оглядываясь по сторонам, чувствуя себя старой клушей на школьной вечеринке. Мой мозг автоматически анализировал риски, просчитывал выгоды, искал подвохи. Я смотрела на танцующих людей и думала: «А сколько у них денег на карте? А почему у того парня такая странная прическа? Это тренд или он просто не помыл голову?»

Потом все свободнее. В какой-то момент перестала анализировать, и просто жила моментом.

Бывало, конечно, и скучно, куда без этого. Бесконечные вернисажи, где все стояли с бокалами вина, важно кивали головами и говорили заумными словами ни о чем, натягивая на себя маску глубокого понимания чего-то, что, скорее всего, не понимал никто.

Или пафосные клубные вечеринки, где люди стояли, словно манекены в витрине, боясь испортить прическу или случайно улыбнуться, чтобы не показаться слишком доступными.

С таких мы сбегали уже через полчаса, давясь смехом в такси, придумывая нелепые оправдания для организаторов: «Ой, ну, у Ани же завтра важная съемка, нельзя ей допоздна тусоваться!» или «Кот заболел, срочно надо ехать!» И ржали до слез, представляя лица тех, кто это слышал.

Но были и другие вечера. Те самые. Теплые, душевные, полные музыки и смеха, до колик в животе. Небольшие концерты неизвестных еще групп в душных, пропахших пивом и надеждой подвалах, где было так много драйва, что стены вибрировали.

Кинопоказы под открытым небом на крышах, откуда город был как на ладони, а звезды казались рукой подать, и мы, завернувшись в пледы, обсуждали сюжет до самого рассвета. Вечеринки в старинных московских особняках, превращенных в атмосферные кафе, где трещали поленья в камине, пахло корицей и кофе, а разговоры текли до самого утра, смешиваясь с шумом дождя за окном. Это была настоящая жизнь.

И я, Аня Котова, наконец-то научилась ее проживать, а не просто анализировать и управлять ею.

Вот и сегодня выдался один из тех самых, душевных вечеров. Не в клубе и не на крыше, а у нас в квартире. Та самая, наша крепость, которая за последний год словно впитала в себя весь накал страстей и теперь в тишине отдавала их обратно в виде уюта.

Мы собрались своей студенческой тусовкой — я, Соня, Рита, парочка наших новых друзей с операторского и пара закадычных приятелей-медиков, с которыми я умудрялась поддерживать отношения, несмотря на дикую загруженность. На полу, в беспорядке, лежали подушки, на журнальном столике дымилась пицца, а в центре внимания красовалась старая, потрепанная «Монополия».

Шла ожесточенная битва. Рита, по своей натуре, скупала все подряд и ставила на своих участках такие неподъемные отели, что остальные только ахали. Соня вела тонкую игру, копя деньги и выжидая. А я, помня все принципы рыночной экономики из будущего, попросту разоряла их всех, методично скупая ключевые транспортные узлы.

— Ань, да это нечестно! — возмущалась Рита, выбрасывая кубики. — Ты опять как будто знаешь, куда я попаду!

— Это стратегия, Риточка, стратегия, — усмехалась я, забирая ее последние бумажные деньги.

В этот момент, под всеобщий гвалт и смех, раздался стук в дверь. Рита, проигравшая очередной круг, с облегчением вскочила ее открыть.

На пороге стоял Сенсей. Но не тот строгий, замкнутый учитель, каким я знала его раньше. Его лицо светилось таким непривычным, почти мальчишеским смущением и радостью, что мы все на секунду притихли.

А из-за его плеча, чуть робко, выглядывала наша соседка, тетя Лида. Та самая, которая когда-то безутешно плакала, когда Сенсей исчез. Сейчас ее была не узнать: щеки порозовели, глаза сияли, а в руках она сжимала пакет с тортом, словно оправдывая свой визит.

— Входите, входите! — первая опомнилась Соня, сметая с дивана кучу фантиков.

Они вошли, немного скованные, но от них так и веяло таким теплым, общим счастьем, что атмосфера в комнате моментально сменилась, став по-домашнему уютно.

— Простите, что без предупреждения, — начал Сенсей, его голос звучал непривычно тепло. — Мы вот к