Только об этом не пишите! - Sally KS

— Герман, а ты где? — шепнул священник после небольшой паузы. Видимо, не хотел, чтобы его слышал кто-то из домашних. — Я могу поехать с тобой.

Значит, несмотря на сан, он сохранил теплое отношение к Лаве… Или это чувство вины?

— Леша, если ты хочешь помочь, у меня к тебе другая просьба, — сказал Герман и покосился на заднее сидение. — Я тут на дороге подобрал какого-то человека в странном состоянии. Он бредит, но вроде не избит и не ранен. Можно я у тебя его оставлю, чтобы не таскать с собой? А ты ему вызови врачей и все такое… Мне просто некогда, надо караулить машину, на которой могут Лаву везти.

— Господи, спаси и сохрани, — вздохнул отец Алексий. — Привози, что поделать… Я на дорогу выйду тебя встречать.

— Ливень же.

— Зонт возьму, — сухо ответил священник. — Ты меня из воды вытащил, я больше не утону.

— Хорошо, жди.

Видя, что Герман не трогается с места, машина так и стоит, мигая аварийкой, на обочине, Гектор Арнольдович обеспокоенно спросил:

— Почему мы не едем?

— Потому что я ищу кое-что… — Герман с досадой открыл в приложении видео, показывающее парковку у дома. Как же он заранее не посмотрел, на чем ездит этот мошенник! Теперь опять терять время… Вот Стас выходит из подъезда, идет на парковку, садится за руль серебристого седана… Герман сделал стоп-кадр, где немного видно номер и марку машины. Надо искать по окрестностям такое авто.

А вот и наши борцы за все хорошее! Навстречу в направлении Кроткова проехало несколько машин, в первой мелькнуло еще одно знакомое лицо — предводитель единой правды восседал на переднем пассажирском сидении. Но серебристого седана Герман не увидел. Значит, Стас еще где-то здесь. И Лава тоже.

* * *

Ливень начал стихать, гром не гремел, но с неба капало еще очень основательно. Отец Алексий ждал возле указателя на село под цветным женским зонтиком. Герман наскоро поздоровался с ним за руку и помог разместиться на заднем сидении, немного подвинув беспамятного. Увидев этого человека, священник ахнул и перекрестился.

— Знакомый? — спросил Герман.

— Да, это Никита Колесников, волонтер, — чуть слышно ответил отец Алексий. Постарался уложить его поудобнее, показал, как ехать к его дому, а сам горячо зашептал: «Владыко, Вседержителю, Святый Царю, наказуяй и не умерщвляяй, утверждаяй низпадающия и возводяй низверженныя, телесныя человеков скорби исправляяй, молимся Тебе, Боже наш, раба Твоего Никиту немощствующа посети милостию Твоею, прости ему всякое согрешение вольное и невольное…»

Когда машина остановилась у дома, священник сказал:

— Лучше его в баню отнести. Я там и скорую помощь дождусь. У меня младенец, восемь дней, дочки спят, матушка устала… Все-таки первый час ночи. Если что понадобится из дома — принесу. А баню мы каждый день подтапливаем теперь, там тепло.

— Как скажешь, — Герман пожал плечами.

Они втроем вытащили волонтера из машины и приготовились нести, но, оказавшись снова на свежем воздухе, он вдруг немного ожил, открыл глаза и нетвердо встал на ноги. Отец Алексий и Герман подставили ему плечи, взвалили на себя с двух сторон, а Гектор Арнольдович поспешил вперед открывать висячий замок на бане. «Ключ висит на гвоздике под крышей», — просипел отец Алексий. Все-таки волонтер был тяжелый, хотя и старательно переставлял ноги. Старик нашарил выключатель и придержал двери, пока вводили больного. Герман наклонил ему голову, чтобы не стукнулся о притолоку. Посадили на лавку, прислонили головой к деревянной стене. Стало видно, насколько он грязен — видимо, до того, как упал под машину, где-то полз, потом вставал на ноги, снова падал. «Чехлы в химчистку отдавать придется», — машинально подумал Герман.

— Никита, ты меня слышишь? — наклонился к болезному отец Алексий.

— Батюшка, — вдруг сказал тот, открыл глаза шире и в них появилась осмысленность. Он осмотрел всех троих мужчин, стоявших вокруг, глубоко вдохнул и продолжил: — Мне больше нельзя к вам, батюшка. Меня ведьма прокляла.

Священник перекрестился. Гектор Арнольдович и Герман переглянулись.

— Ты уверен в этом, Никита? — осторожно проговорил отец Алексий. — Лава не злая женщина, мы все ее знаем.

— Не Лава, — сказал Никита, тяжело дыша. Каждое слово давалось ему с трудом. — Другая, — он потер грязной рукой шею в том месте, где Герман видел красное пятно. — Сначала сказала, что ее зовут Тамара. Потом сказала, что ее зовут Теона. Или мне померещилось… Она вернула мне старые раны.

— Как это? — тревожно спросил Гектор Арнольдович.

Никита непослушными пальцами начал расстегивать свою клетчатую фланелевую рубашку. Под ней алели следы многочисленных резаных ран, но они были будто нарисованы на коже, потому что кровь нигде не выступала. А на груди багровело клеймо в виде четвертинки ромашки.

Отец Алексий перекрестил сначала его, затем себя.

— Меня избили и порезали ножом, давно, — сказал Никита и посмотрел на свои голые грудь и живот. — Она вылечила. А теперь вернула всё обратно. Сказала: я не послушался её, я умру. Всё болит, кровь куда-то утекает, снова дождь, я лежу в канаве… — пожаловался он и на минуту вновь стал похож на сумасшедшего, но каким-то усилием взял себя в руки.

— А в чем ты Теону не послушался? — тронул его за плечо Гектор Арнольдович. Видно, этот вопрос волновал и его.

— Она позвонила куда-то… Сказала, приедут люди за Лавой… А я должен ее перехватить… Сказала: тебе позвонит твой друг, позовет на помощь, ты придешь и скажешь: «Я помогу», а сам свяжешь ее и приведешь… Дала мне веревку… Я отказался… Артём звонил, но я не мог ответить — она забрала мой телефон и душила меня той верёвкой… На ней кто-то повесился… Страшно… — Никита содрогнулся.

— Где вы с ней встречались? — резко спросил Герман.

— В лесу.

— А куда ты должен был привести Лаву?

— На развалины… — Никита неопределенно мотнул головой куда-то в сторону.

— Ты знаешь, где сейчас эта Теона? — наклонился к нему Герман.

Никита покачал головой.

— Я очнулся… Ее уже не было… Пошел через лес… Не помню как…

— А где твоя машина? — спросил священник.

— Я забыл про нее… Не знаю…

Герман без церемоний пошарил у него в карманах. Пусто.

— Ключей нет, телефона тоже, — объявил он.