Гонки олегархов - Квинтус Номен

вроде отменять не собирался, а в низинах пока что земли раздавали всем желающим (при условии, конечно, что люди на полученной земле все же работать будут), то очень много эфиопов решило, что «лучше даже немного пострадать, зато потом жить припеваючи».

В Гвинее тоже пока дела шли довольно прилично: с помощью техники удалось чуть ли не на треть увеличить урожаи основных культур и народ там по крайней мере с голодухи помирать практически перестал. Да и популярность госхозов заметно поднялась: в них-то крестьяне уже практически гарантированно всегда сытыми были. А вот в Верхней Вольте…

Окончательно все проблемы с французами получилось решить только к Новому году, и теперь по железной дороге в эту страну массово пошли разнообразные грузы. Но грузы — это, конечно, хорошо — однако если просто воды нет для сельского хозяйства, то помочь людям могут разве что грузы продовольствия. Которое, между прочим, денег стоит — но по счастью, президент Верхней Вольты Ламизана это понимал. И он уже подписал договора на строительство цинковых и медных рудников, продукция которых нужные денежки должна была обеспечить. А вот насчет воды — тут тоже проглядывались довольно интересные варианты. Правда, требующие изрядной энергии, но эту проблему решить было тоже возможно.

Вообще-то в стране протекали три больших реки: Черная Вольта, Красная Вольта и Белая Вольта. Но в засуху только первая оставалась рекой, Белая Вольта текла в засушливые годы всего месяцев пять в году, а Красная — в ней с семьдесят второго по семьдесят пятый вообще воды не было. Но ведь в окружающей хотя бы Черную Вольту саванне можно было (при наличии энергии, конечно) довольно успешно хоть что-то съедобное выращивать. А ведь в саванне даже в самую засушливую засуху много всякой травы (высохшей, но тут это было и не особенно важно) имеется. Поэтому появлялся смысл поставить там небольшие электростанции с газовыми биореакторами, а получаемым электричеством перекачивать воду из реки в поля, в этой самой саванне разбитые. И работы, чтобы все это обеспечить, было более чем дофига — а результат (с точки зрения окупаемости для «инвестора») выглядел крайне сомнительно: ведь все, что вырастет, местное население и сожрет. Однако я имела в виду совсем другой профит: если «соседи» поймут, что даже в такой заднице мира, как Верхняя Вольта, сотрудничество с Советским Союзом позволяет жизнь сделать если не совсем уж райской, но все же вполне терпимой, то интерес к такому сотрудничеству там быстро вырастет. И правительства (или старые, или уже новые) бросятся с нами сотрудничать — и французы очень быстро останутся… конкретно, без урана они останутся. И еще много без чего, но я считала именно африканский уран «главным призом». Да, это «игра вдолгую» — но лично я никуда не спешила. Уже не спешила: все же «сюда» я попала, когда мне уже было слегка так за шестьдесят… совсем слегка, тут сколько прожить успела, так что, по большому счету, мне уже скоро девяносто стукнет — а почему то в таком возрасте люди спешить перестают. То есть понятно почему: спешка тут приводит лишь к единственному и неизбежному результату…

То есть и сейчас мне о «результате» все же задумываться начинать уже следовало: Сережа сказал, что после трехнедельного полета я как будто на пять лет постарела. Я, конечно, ему ответила, что просто стараюсь его догнать побыстрее, но все же в ЦПК к врачам забежала на консультацию. И они меня немного успокоили: сказали, что «наверху» морда лица из-за невесомости довольно быстро отекает и, если полет длится больше восемнадцати суток, кожа на лице успевает прилично так растянуться — а вот обратно она довольно долго стягивается. Вдобавок у меня — как «у любой много рожавшей женщины» — кожа «по инерции» продолжала растягиваться еще пару недель даже когда отечность закончилась, отсюда и морщины — но если я буду делать правильные упражнения (то есть особым образом рожу массировать), то через полгода, максимум через год физиономия моя придет в норму. Ну да, пузо-то я в зале тренировками довольно быстро в норму приводила, а вот как лицо «тренировать», я все же не совсем поняла. Но Сереже я и такая нравлюсь, так что как-то ситуёвину переживу…

А пока займусь все же делами, которых меньше не стало. Особенно не стало по той простой причине, что пришлось в очередной раз полупроводниковую промышленность на новый уровень поднимать. Ведь ЛЭП постоянного тока сами себя не построят, а я все же смогла вникнуть в главную проблему создания инверторов: при пробое одного тиристора в цепи начиналась каскадная реакция выгорания остальных, так что нужно было разработать систему управления цепями, которая успевала бы цепи отключать практически мгновенно. Понятно, что имея компы, выполняющие уже сотни миллионов операций в секунду, это было вполне возможно обеспечить — но тут и программы управляющие требовалось разработать, и — что было, пожалуй, важнее — «воплотить» эти программы в виде полных автоматов. То есть нужно было разработать алгоритмы управления и под эти алгоритмы изготовить довольно сильноточные… все же микросхемы, так как такие схемы на дискретных элементах получатся слишком уж тормознутыми. А ведь для решения такой задачки вообще требовалось новые технологии придумать!

Слава богу, что по части проектирования управляющих автоматов я все еще знала уж не меньше большинства нынешних инженеров. Но когда заместитель председателя Совмина сам садится за проектирование, это выглядит как-то… неприлично. А с другой-то стороны кто, если не я это сделаю? То есть я точно знала, кто именно в КПТ этим займется, однако все же постановку задачи лучше меня… то есть в разумные сроки лучше вряд ли кто сделать сможет.

У Николая Семеновича уже пятеро замов было, так что если я на некоторое время «выпаду из управляющего контура», то ни каким серьезным проблемам это точно не приведет. Зато когда электричество с Ангары придет в Москву…

Ричард Швайкер с видимой невооруженным взглядом брезгливостью отодвинул папку с документами:

— Все ваши объяснения можете запихнуть себе в задницу, меня интересует один вопрос: когда челнок полетит?

— Именно этот вопрос я пришел обсудить, — с легкой усмешкой ответил ему Кларенс Сайвертсон, занимающий пост директора НАСА. — Рокетдин с двигателем вполне успешно справилась, хотя и перерасходовала почти полмиллиарда — но это проклятая инфляция…

— У нас инфляция с момента запуска программы составила процентов пятнадцать, а они в полтора раза…

— Я не буду спорить про инфляцию, хотя бензин на заправке возле моего дома подорожал