S-T-I-K-S. Сапфир - Игорь Витте

– Стойте! – остановила амбалов Марфа. – Ведите её на площадь и скажите, чтобы притащили Лешака из каземата. А я пока пойду нашу подружку навещу, обрадую её, что есть работа.

Сапфир вывели на площадь, несильными ударами ботинок под коленные сгибы заставили встать на колени. Она подняла голову и увидела, как на подоконник открытого окна её комнаты вскочила Луна и удивлённо уставилась на странную картину. Хозяйка стоит на коленях, а два бугая держат её за руки.

«Беги, Луна! Беги! Спасайся, прячься!» – мысленно проговорила Сапфир и вдруг увидела, как кошка, вжавшись в подоконник, словно желая спрятаться, быстро скрылась за занавеской. Поняла ли она её или действительно услышала мысли, было непонятно, да к тому же рядом с ней двое таких же, как и те, что держали её, поставили на колени Лешака. Тот поднял заросшее лицо и, грустно улыбнувшись, прошептал хриплым басом:

– Прости!

Ответить Сапфир не удалось. На площадь вышла Марфа в сопровождении Малька, а за ней, чуть отстав, шла… Инга! На бледном лице девушки расплылась безумная улыбка, не предвещавшая ничего хорошего. Взгляд, который и раньше был безумным, теперь ещё горел странным желанием, но чего – Сапфир не могла понять. Вся троица остановилась напротив, и Марфа знаком дала указание подтащить Лешака к ним.

– Ты просила не лишать его жизни? – начала Марфа. – Я не нарушу своего обещания. Но поверь, если ты не согласишься мне помогать, его ждёт более суровая участь, чем смерть. Ну, так что?

– Пошла ты! Я тебе уже всё сказала! – Сапфир хотелось перегрызть старухе глотку, но справиться с двумя бугаями ей было не под силу.

– Ну что же! Это твой выбор! – Марфа отошла в сторону и лёгонько подтолкнула Ингу к Лешаку. Девушка медленно, словно хищник, выслеживающий жертву, приближалась к коротышке, которого начинало трясти от охватившего его ужаса. Держащие его охранники в последнюю секунду отпустили его руки и отошли в сторону. Достигнув своей жертвы, Инга положила руку ему на голову и, закатив глаза, подняла лицо к небу. Несколько секунд ничего не происходило, но потом воздух вокруг стал необычайно плотным, загудел, как высоковольтные провода, и вокруг Инги с Лешаком в бешеном танце завертелся вихрь, подхватывая мусор. Но через несколько секунд всё стихло. Инга отошла от упавшего на землю Лешака, охранники, схватив его за ноги, потащили в сторону каземата. Сапфир никак не могла понять, что произошло. Вроде ничего не изменилось, но душа подсказывала, что произошло что-то страшное и непоправимое.

– В камеру её! А это… – Марфа кивнула в сторону Лешака, – в камеру напротив, пусть любуется делом рук своих. Это был твой выбор.

После испепеляющего солнца на площади прохладная вонь и сырость камеры казались спасением. Сапфир вновь заковали в наручники и, оставив двухлитровую бутыль с живцом, закрыли решётку. Камера была другая, но похожая. В темноте камеры напротив она разглядела шевеление.

– Лешак! – позвала Сапфир. – Ты как?

В камере напротив зашевелилось сильнее, и ей показалось, что Лешак встаёт. Она пригляделась и действительно увидела медленно идущего к решётке Лешака. От сердца отлегло: он жив, и это главное. Но почему-то до сих пор не активируется дар эмпатии. Она не чувствовала ничего.

– Лешак, что они с тобой сдела… – она не договорила, застыв от ужаса, осознавая, что произошло. В камере напротив, держась за прутья и уставив на неё белёсые буркала, стоял уже не Лешак. Вместо ответа по коридору разнеслось обидное «Урррк!»

Глава 24 – Нолд

Наверное, минут десять Скиталец с Джеком наблюдали, как Драгорн, неумело действуя ножом, вскрывает уже второй споровый мешок. Бывший внешник с опаской подходил к тушам тварей, особенно сторонясь кусача. Оно и понятно: гориллоподобное чудище с уродливыми массивными плечами, мощными челюстями, в приоткрытой пасти которых виднелась пара рядов острых зубов, покрытое серой ороговевшей кожей, совсем не вызывало симпатий. Драгорн совершенно не понимал, зачем они подошли к этим чудищам, и, когда Скиталец протянул ему нож, замешкался, не понимая, что делать.

– Познания об Улье у тебя есть, да вот только все они поверхностные! – пояснил Скиталец. – Вот сейчас ты и будешь постигать основы выживания в этом мире. Видишь у этого на затылке нарост, как чесночина? Вот его нужно вскрыть и проверить, есть там что или нет!

По реакции Драгорна было видно, что он вряд ли знает, что такое чесночина, да и чеснок никогда в глаза не видел, но он сообразил, о чём речь, и с усердием принялся резать неподатливую задубевшую шкуру бегунов. На первый мешок у него ушло почти пять минут, за которые он успел пару раз порезаться, причём один из порезов оказался довольно глубоким.

– Всегда хотел посмотреть, какого цвета кровь у нолдов! – неудачно брякнул Скиталец и тут же ощутил волну обиды от Драгорна.

Кровь оказалась такой же красной, как у людей, и Драгорн, совсем поземному, припал к ране ртом, пытаясь остановить кровотечение. Вскрыв первый мешок, он вопросительно уставился на Скитальца.

– Открой надрез пошире и пощупай пальцами содержимое!

Драгорн, содрогнувшись от омерзения, раздвинул рваные края надреза и удивлённо выдохнул:

– Здесь что-то чёрное и мягкое на вид!

– Это паутина! – отозвался Скиталец. – Вытащи её наружу и разотри в ладонях, там могут быть небольшие шарики, похожие на мелкий виноград, хотя… о чём это я, ты ведь и винограда в жизни не видал. Ладно, вынь, разотри – сам поймёшь!

Драгорн, морщась от охватившего его отвращения, медленно опустил пальцы вглубь спорового мешка.

– Да не бойся ты! – подбодрил Скиталец. – Нет там ни крови, ни слизи. Только паутина!

– Действительно! – удивился Драгорн, вытаскивая комок перепутанных чёрных нитей. – Там сухо!

Растирать он не стал, а просто смял паутину пальцами и, нащупав, достал на свет две виноградины, с удивлением и вопросом уставившись на Скитальца.

– Это спораны! Основа жизни вас, иммунных, в этом мире и, соответственно, главная валюта. Из них делают то самое пойло, от которого тебе полегчало. Как готовить – потом покажу. Убери в карман и вскрывай следующего.

И вот шла уже десятая минута попытки номер два. Кровь из ран у Драгорна перестала сочиться, а самая мелкая даже начала затягиваться. Скиталец же терпеливо наблювал, ожидая, когда в мозговитую голову инопланетного учёного придёт мысль, что шкура в основании спорового мешка куда нежнее, чем сверху. Наконец, Драгорн, видимо, сообразив, поддел мешок снизу и легко вскрыл его. В эмоциях нолда мелькнули радость и гордость за себя, любимого. Уже не спрашивая,