S-T-I-K-S. Сапфир - Игорь Витте

советую! За такую игрушку голову по-тихому открутят, а тебе с твоими глазищами вообще осторожней быть надо! Узнают, что внешник – просто грохнут! – он почувствовал, как парень сник, а потом занервничал, осмыслив слова. – Лучше найдём тебе что-нибудь попроще на этом кластере. Пошли, давай! По дороге расскажешь, о чём это ты матерился по-своему!

Он закинул рюкзак за спину и, не оборачиваясь, зашагал к столбу кисляка, где разряды сверкали всё чаще. До перезагрузки оставались считанные минуты.

Небольшого роста, щуплый человек в довольно дорогой, но изрядно уже испачканной одежде и со стильной стрижкой с трудом, опираясь дрожащими руками о гранитную скамью, поднимался с засыпанной сосновой хвоей земли. Он очнулся, совершенно не помня, когда и от чего его вырубило. Может быть, сказались бессонные и полные тревог последние дни, когда ему приходилось скрываться от головорезов месье Леблана. Всё рухнуло в одночасье! Он был уверен, что выиграет у этого занозы Этьена. Все карты были у него на руках, но, как всегда, не вовремя вмешался Марсель со своим тузом! Деньги, целая гора денег, которая уже была у него в руках, уплыла, растворилась, просто исчезла, оставив лишь занесённый меч над головой. В той куче не было его личных денег. Это были деньги Ксавье Леблана, которые тот одолжил, чтобы Тибо смог выиграть! Теперь Тибо оставалось только одно – бежать! Но куда бежать без гроша в кармане? Вот он и прятался от рыщущих по городу ищеек Леблана то у старых подруг, то у знакомых. Наконец, когда вчера эта корова Бабет выпнула его из своей комнаты – видите ли, он в третий раз пришёл, а ей работать нужно, только клиентов распугивает, – он по глупости отправился в Шато дес Артистес, что на улице Гарибонди. Там раньше всегда можно было найти угол, так как жил всякий сброд, эмигранты со всего света. Только вот он совсем упустил из вида, что флики (так французы в простонародье называют полицейских) давно навели там порядок, и теперь там приличный отель со своим участком полиции. Но вспомнил он это слишком поздно, только когда, зайдя на территорию, увидел вывеску на фойе бывшего ресторана: «Муниципальная полиция». Пришлось делать вид постояльца и бодрым шагом идти в сторону дальних корпусов. Естественно, он не пошёл в корпус, а, повернув за рестораном, поднялся по лестнице, ведущей на заброшенные до сих пор площадки, перелез через заборчик и в конце концов оказался на вершине небольшой горы или холма, у подножия которого и был расположен Шато. Это место он знал и знал уже давно. Нечасто, но сюда забирались туристы или молодёжь, разводили костры в чашах, отчего одна из них лопнула. Вот тут-то он и остался на ночь, благо погода была прекрасной. Тёплая июльская ночь на Лазурном побережье, вершина холма, звёзды с почти полной луной над головой и сияющие миллионами огней Канны, уходящие к морю. Только вот романтическое настроение портила мысль, которая, как термиты дерево, грызла его изнутри: «Что теперь делать? Бежать без денег… Нет смысла. Скрываться всё время не получится, а достать или занять такую сумму ему не у кого. Ксавье был единственным человеком, к которому он мог обратиться». Где-то далеко внизу бурлила жизнь: народ гулял по Круазет, в порту и на рейде, разукрашенные огнями, как рождественские ёлки, покачивались дорогущие яхты, а он не мог сейчас купить себе даже пачку галет или йогурт. Так, размышляя над своей нелёгкой судьбой, Тибо и просидел до утра.

Солнце уже начало освещать верхушки сосен, когда пришёл странный туман. Странный, потому что он пришёл не с моря, как обычно. С высоты холма была чётко видна граница, где туман обрывался, словно натыкаясь на прозрачную преграду. А ещё туман поднимался как бы из-под земли. Он медленно поднимался, и, когда достиг вершины холма, Тибо почувствовал резкий химический запах! Пахло какой-то знакомой химией и чем-то кислым. Тибо удивился, насколько плотным был туман, но он никак не отреагировал на странный запах. Холм словно погрузился в белую, с лёгким серым оттенком, пелену, через которую даже утреннее солнце с трудом пробивалось, освещая всё вокруг сюрреалистичным рассеянным светом. Тибо с трудом, на ощупь, добрался до скамейки и уселся, стараясь понять, как такой туман мог образоваться почти в центре города. Теперь ему придётся сидеть здесь, по крайней мере, пока не рассеется туман. Спускаясь, можно было сломать себе не только ноги, но и шею. Когда в толще тумана что-то сверкнуло, он подумал, что это кто-то идёт с фонарём, но сверкнуло ещё раз и уже в другой стороне. Вскоре весь объём тумана сверкал маленькими электрическими разрядами, и при этом стояла гробовая тишина. А потом он потерял сознание.

«Так вот в чём причина его отключки! Туман! Это странное явление, скорее всего, и явилось причиной».

– И что за ерунда происходит? – Тибо потёр виски. – Отчего череп раскалывается, как после попойки?

Он осмотрелся и с удивлением отметил, что от тумана почти ничего не осталось. Он улетучился бесследно, и лишь лёгкий кислотный привкус ещё напоминал о недавнем светопреставлении. Всё бы ничего, но вот голова… Вдобавок к жуткой головной боли пришла ещё и тошнота, словно его несколько часов подряд крутили в центрифуге. Пошатываясь, он побрёл к тропинке, которая вела вниз к Шато. Пора уже было выбираться из этого временного логова и думать, куда теперь податься. Мысли вновь закрутились в голове, с трудом прорываясь сквозь усиливающуюся головную боль. Это уже начинало напрягать! Тибо не помнил, чтобы у него когда-нибудь так раскалывалась голова. Даже после нескольких дней веселья и безудержных возлияний он обычно быстро приходил в себя. Дойдя до двух старинных надгробий, что торчали из земли, Тибо остановился и начал шарить по карманам в поисках таблетки аспирина, которые на всякий случай иногда брал с собой. Отсутствие воды пока не вызывало беспокойства, хотя пить хотелось страшно! Взгляд его упал на покосившийся гранитный камень, на котором были высечены фамилия и имя девочки, а также год рождения и смерти. Время не пощадило имя, да и фамилия читалась с трудом, но вот года чётко выделялись на шершавой поверхности камня. По всему выходило, что это был ребёнок, и ему не было ещё и трёх лет, когда произошло что-то страшное. Но не это заинтересовало Тибо. Что-то изменилось, что-то незначительное и при этом очень важное! Мозг, придавленный болевыми спазмами, никак не мог ухватить сути изменений, лихорадочно перебирая различные варианты, как будто подбирая из всего многообразия наиболее подходящий. Очередной приступ боли