Тайга - Лина Кэрл

Сейчас я поняла, что встреча с абасами была предопределена судьбой. Их яд подарил бессмертие. Я не ощущала холода, не чувствовала боли, слышала биение сердец, видела тысячи мелочей, которые невозможно воспринимать человеческим глазом, но в то же время я могла дышать, и мне не требовалась живая плоть для продолжения жизни.

Глава 39

Однажды моя невидимая копия лежала рядом с Марком и, улыбаясь, слушала его рассказы. В тот сентябрьский день стояла теплая сухая погода. Солнечные лучи ласкали плечи любимого. Он сидел на поляне среди мелких лесных цветов и под крик улетающих верениц гусей читал мне стихи собственного сочинения.

Я улыбнулась еще шире, когда Марк достал из-за пазухи небольшой сборник сказок.

— Представляешь, — обратился он ко мне, — не знал, что здесь столько смысла. Вот смотри — Колобок. Казалось бы, башковитый малый. Не боится опасностей, бесстрашно горланит песни о своем происхождении перед теми, кто открыто заявляет о желании сожрать его. Скорее всего, он неглуп, раз мастерски запудривает мозги зверушкам. Одинок — да, поэтому так открыто лезет на рожон и идет на конфликт, доказывая свое превосходство. Вроде бы живи да радуйся. А вот нет же… Попадается красавица лисичка, — Марк карикатурно повысил голос, подражая женскому тембру, — с виду такая безобидная, пушистая… и все! Пропал парень! Залез к ней на нос и сам заскочил в зубастый ротик, — Марк улыбнулся и продолжил обычным баритоном: — Авторы забыли упомянуть, что в этот момент колобок был счастлив. Он полюбил огненную хозяйку леса. Никого не напоминает? — Марк лег на живот, сорвал травинку и провел ее кончиком по земле, рисуя очертание сердца. — У меня есть другая концовка. Хочешь услышать?

Моя копия села рядом и легким ветерком всколыхнула его челку.

— Лисичке не сразу понравился вкус самовлюбленного напыщенного эгоиста, — произнес Марк слова, которыми я когда-то охарактеризовала его в машине. — Она была воспитанная девушка, не умела материться и не желала продолжать знакомство. Но колобок был настойчив и сумел расположить беззащитное создание.

Я слушала с интересом, который перерос в удовольствие. Золотистые листья медленно ложились на волосы Велозарова и, пробежав вниз по спине, возвращались к плечам, напоминая мои пальцы в минуту блаженства в его объятиях. Некоторые из листьев умудрились попасть под ворот рубахи и слегка пощекотали его кожу.

— Колобок успел оставить на ее прекрасном теле легкую горечь, — продолжал Марк смешить меня, — но спустя время она переросла в сладкий привкус ванили. В общем, если упустить подробности, о которых дети не должны знать до определенного возраста, лисичка испугалась своего размера, силы, различия в происхождении и убежала от парня. Она, наверное, забыла, что головастик был настойчив. Он и мысли не допускал, что она может оказаться в бездне страданий. Колобок долго искал ее и однажды, когда красавица совсем отчаялась, выкатился из ниоткуда и снова залез ей на носик. А когда печеное тесто размякло на теплой пушистой шкурке, лисичка взяла его в лапы и поцеловала… — Любимый положил голову на скрещенные ладони и замолчал. — Милана, прошу… — через минуту донеслось до меня его неразборчивое бормотание. — Вернись ко мне…

Я тоже заплакала, да так, что, находясь в десятках километрах от него, потеряла опору под ногами и упала на гладкую гальку, которую расстелили на моей постели из горных булыжников маленькие друзья Василия. Я плакала навзрыд, захлебываясь от жалости и любви. Небо в тот момент окрасилось в черный цвет. Оно словно закипело, забурлило и посыпалось на землю серым градом. Я понимала, что такие льдинки могут причинить вред людям, но не смогла сдержать горечь и страдания.

Движением пальцев я смастерила домик из травы, накинула на него прозрачную паутинку, изображая крышу, и положила внутрь зеленый бутон жасмина. Через минуту эта инсталляция возникла перед глазами Марка.

— Спасибо… — прошептал он, подставляя ладони под миниатюру. — Люблю тебя…

Следующим утром он исчез. В записке, оставленной в книге сказок, было всего три слова: «Я не сдамся».

* * *

— Тайга слеззам не верит, слыхала такую мудрость? — прожужжал Василий, сидя на камне горной расщелины.

Чтобы не пугать людей огненным видом, я сделала расщелину своей хижиной. Жук был единственным существом из моей человеческой жизни, кто остался со мной после перерождения.

— Это не мудрость, а фраза из любимого старого фильма, — шмыгнула я носом и отвернулась от Васьки, — здесь больше другая пословица подходит: кажется, и не плачу, гляжу — слезы льются.

— Многие произзнесенные когда-либо слова и фраззы черезз года превращаются в народную мудрость, неззависимо от того, где и кем они были сказзаны! Вроде бы вззрослая и могущественная, а приходится до сих пор объяснять, как ребенку. Ты сто разз повторила слова в ззаписке, я тысячу разз перечитал их для тебя, пропел, прожужжал, а ты так и не поняла, о чем они.

— Я не сдаюсь! — Оправдания не заставили себя ждать. Я снова повернулась к Василию: — Перепробовала все заговоры и заклинания, но даже на секундочку не стала человеком. Ты ж у нас «профессор», а тоже не знаешь, как это сделать. Все-таки не люди являются творцами судьбы — их ведет высшая сила, рок, создатель. Есть такие вещи, которые никому не постичь, кроме Творца. Мы лишь послушные атомы во Вселенной.

— Но без этих атомов не было бы Вселенной! Я рожден жуком, мне глупо мечтать о теле вороного жеребца, а ты не должна сдаваться. Порядок в тайге навела, Поляну спрятала. Нечисть зза километры обходит твою обитель, даже скучно как-то…

— Я хочу стать человеком не от скуки! Хотя бы на минуту, чтобы обнять Марка…

— Говорю же: ску-ко-тень.

— Твои предложения?

— Ну не ззнаю, — жук быстро зашевелил усиками, — ззавтра три года, как ты обрела новую жизнь, — умничал он, — где-то читал, что тройка — священное число. Может, попробовать лечь на то же место в то самое время, раскрыть руки, помолиться как следует… Вдруг получится?

— Я так делаю два года подряд, и каждый раз ты болтаешь о святой единице, могучей двойке, потом будет благородная четверка, пятерка, сакральная сотня… Я не сдаюсь, просто в глубине души понимаю, что ничего не поможет. Мое перерождение — это почетный подарок, великое счастье, но и мой крест, раз не сумела забыть свой человеческий путь, и этот крест я должна нести вечность.

— Муравей не по себе ношу тащит, да никто ему спасибо не скажет… Мне порядком надоели лужи изз-зза твоих слезз. Подари людям солнце! Стань счастливой, наконец, будь человеком! Оборотень любит