Спасти СССР. Реализация - Валерий Петрович Большаков

Вчера мы с Мигелем покрошили булку с борта лодки, так целая стая сплылась. Хапай обеими руками, хоть саргана, хоть тунца!

Я дрыгнул ногами, доныривая до округлых, ноздреватых камней. Рядом с ними, шевеля усами и перебирая кривыми конечностями, ползали лангусты — гигантские раки, только без клешней, как у омаров. Зато лангусты вкуснее!

Меня накрыла тень, и я вздрогнул. Нет, не акула… Это Мигель хищно спикировал, сцапал здоровенного лангуста — и на свежий воздух.

Я поначалу нацелился на самого упитанного, килограмм на десять, но быстро передумал. Жевать жесткое старческое мясцо? Нет уж! И всплыл, держа за панцирь лангуста помоложе.

— Хватит на обед! — выдохнул Мигель. — Уф-ф! Запыхался… Кидай, Андрес!

Я не без усилия вывалил свою добычу на дно резиновой лодчонки, и хлопнул по надувному борту, зазвеневшему как мяч.

— Догоняй!

Кубинец ухватился за весло, и погрёб, распевая во всё горло, а «русо» поплыл к берегу. Теплая вода обтекала меня, покачивая, только не бассейн плескался вокруг, а море-океан.

Ласты я снял, не выходя из шумливости бескрайней влаги, и содрал маску. Сощурившись, осмотрелся.

Берег в сторонке от Матансаса выглядел совсем не так, как на рекламных буклетах — никаких тебе широчайших пляжей, усыпанных мельчайшим белым песком. Я этих курортных красот навидался в Варадеро. Скучища.

Осторожно ступая босиком по нагретым камням, зализанным волнами, добрел до старенького «фордика», укрытого в тени единственной пальмы. Как назывались прочие деревья, чьи могучие корни впивались в кремнистую землю, охватывая, будто щупальцами, скалистые глыбы, я понятия не имею.

Смахнул песок с подошв, упираясь рукой в нагретое крыло перестарка, и нацепил шлепанцы, плетенные из тростника.

— Помочь? — крикнул в сторону океана.

— Сам как-нибудь! — донесся ответ.

Спрыгнув в мелкую воду, Мигель ловко вытащил нос лодки, хрустя галькой, и намотал разлохмаченный канат на воздушный корень, торчавший, как ручка у кружки.

Я мимолетно улыбнулся. Помню, всё помню…

В Гаване меня встретили двое нашенских лейтенантов, усатый и бритый, но равно загорелые до цвета шоколадок, и торжественно перепоручили хмурому, неулыбчивому парнишке-«милисиано». Темно-оливковая форма на нем выглядела новенькой, но мешковатой, не по росту. Впрочем, потертая кобура со «стечкиным», обвисавшая у парниши на ремне, не располагала к глупым шуткам.

— Передаем вас в хорошие руки компаньеро Круса! — с подъемом провозгласил усач. — Студент, в Москве учился… И, вообще — наш хомбре! Э-э… Человек, то есть. Между прочим, в том году отражал высадку «гусанос» на Кайо-Коко! Так-то вот. Ну, отдыхайте, товарищ Соколов, загорайте, кушайте витамины! Если что, сразу звоните — Америка тут под боком, могут быть «пре-цен-денты»!

С тем и убыли на служебных «Жигулях». А Мигель, вызнав, что «сеньор Андрес», оказывается, «русо» и, вообще, года на три младше, сразу повеселел…

— Доставай решетку! — велел Крус, подхватывая парочку лангустов, вяло поджимавших хвосты.

— Си, команданте! — бодро откликнулся я, и резво сбегал к пикапу. Кузовок «перестарка» был завален нужными вещами, вроде котелка или тента. Прихватив тяжеленькую решетку для гриля, я дружески шлепнул по чиненому борту «фордика».

Далеко не сразу мне удалось вникнуть в здешние реалии. На Кубе практически невозможно купить новую машину, поэтому хозяева тех антикварных авто, что остались на ходу с пятидесятых годов, числятся в состоятельных сеньорах.

Мигелю пикап достался по наследству от деда… А лодка?

Кубинцам строго запрещено пользоваться плавсредствами, а то уплывут еще. Ничего, желающим изведать американской халявы светит поблажка — ровно через год случится Мариэльский исход…[1]

— Запалишь костер?

— А то!

Ворох сухих водорослей пошел на растопку. Кора, ветки… Огонь, облизывая бока щербатых глыбок, весело затрещал. Гори, гори ясно…

Подкидывая хворосту, я поглядывал на Круса. Тот, босой, в линялых плавках, крутил в руке топорик. Разложив лангуста на плоском камне, Мигель рубанул по панцирю вдоль, и надрезал тушку ножом до кишки. Учуяв мой взгляд, кубинец оглянулся, привычно щерясь.

— Кишку удаляем обязательно! — громко просветил он меня. — А то и травануться можно…

Отрубив съедобную часть хвоста и брюшко, Крус посолил заготовку, сдобрил какими-то неведомыми пахучими пряностями, выжал на нее сок из лимона — и отложил в сторону.

— Полчасика потерпеть… И печь!

Гордо разложив лангустовы охвостья в тенечке, Мигель устроился на переплетении гладких корней толщиной в ногу. Я примостился рядом.

По всему берегу зависла тишина. Шорох волн и шелест листьев не считаются. Даже костер потрескивал едва слышно, струя накалившийся воздух. Я подумал о «Три-Майл-Айленд», и отмахнулся от назойливых мыслей, как от мушни.

— Амиго, а когда доучиваться будешь?

Крус помолчал, словно выдерживая паузу, и пожал плечами.

— Не знаю… — затянул он. — Понимаешь… Я же не просто так взял всё и бросил! Причины были. Одну зовут Консуэло, а другую — Хорхе. С Кончитой… — Мигель огорченно вздохнул. — Ничего у меня с ней не вышло. Ей надо было всё и сразу! А я… Ну, что я? Недоучка с орденом «Плая-Хирон»… А вот Хорхе… — его лицо дрогнуло. — Он был моим другом… Хорхе убили бандидос из «Альфы 66». Просто так! Он стоял на перекрестке, следил за порядком, и тут подлетает «Кадиллак» — и очередью его! Прямо из окна! У Хорхе был «калашников», висел на плече, но кто ж знал…

— Нашли этих… бандидос? — неловко вымолвил я.

— Нашли… — закряхтел Крус. — Да что толку…

Я поднял голову, глядя на север. Там, за обливным блеском вод, разлеглись Багамские острова, карманный рай штатовских миллионеров. И тянется, тянется Восточное побережье…

Нет, не стоит облегчать жизнь тамошним торгашам и воякам!

Как однажды, еще в Варадеро, скандировал Мигель: «Куба — си! Куба — си! Янки — но!»

— Слушай, амиго… — завозился я, сопротивляясь желанию соврать, но все же вытолкнул: — Вчера, вроде, передавали, что в Америке — авария на атомной электростанции… А вот мне интересно… Ну, вот представь себе, что тебе точно известно — АЭС взорвется, как «грязная бомба». Ты бы предупредил американцев?

— Нет, конечно! — ответил Крус, не раздумывая. — Еще чего не хватало…

— Но ведь будут жертвы… — выдавил я через силу, чувствуя смущение перед ясной убежденностью Мигеля.

— Так им и надо! — пожал плечами тот. — За Кубу, за Вьетнам, за всё. Зато наши в Никарагуа наступают! Сомосу бы еще словить за его жирную задницу, и на кукан… О, готово! Можно запекать!

Крусу хватило пяти-семи минут, чтобы