Начальник Америки (Тихоокеанская сага-3) - Сергей Фомичев

но за пределы России бумаги такого рода вывозить запрещалось. Кроме того, далеко не все из нас доверяли далекому Петербургу. А звонкая монета на фронтире считалась дефицитом. Туземцы выводили её из оборота, употребляя как украшения, а горожане любили откладывать полновесное серебро на черный день. Всё это я уже видел на Дальнем Востоке в начале пути, видел на ярмарках, когда торги подолгу не начинались из-за того, что все приезжали с товаром и должны были его продать, прежде чем что-то купить.

Гордиев узел следовало разрубить одним махом.

* * *

Вытащив за пару часов из воды полдюжины рыбок (местной разновидности корюшки), я наметил пути решения, а тогда быстро смотал удочки и вернулся в Главную гавань. На всём белом свете имелся только один человек, с которым я мог обговорить столь щекотливое дельце без обиняков, смело ссылаясь на прецеденты или научные знания ещё не пришедших веков, а равно получить массу встречной информации или идей.

Человек этот как раз стоял на набережной у Старых верфей, наблюдая за погрузкой шхуны, а заодно провожая сынишку в первый дальний поход в качестве юнги. На ловца и зверь, как говорится.

Шхуна Компании Южных морей называлась «Еленой», а шкипером на ней ходил Софрон Нырков, сманенный Тропининым у Яшки. Сейчас корабль готовился предпринять вояж к острову Рождества.

Большинство островов Океании окружали опасные рифы, незаметные с уровня палубы. Они затрудняли или даже делали невозможным проход в лагуну большого судна. Потеряв три года назад одну из шхун, компания приняла меры. Команды стали больше, а суда, предназначенные для колонизации островов, получили особое оснащение. Они снабжались лодками различных конструкций, в том числе туземными каноэ и байдарками; на борт брали большое число стандартных якорей и якорей плавучих — парусиновых конусов, аккуратно сложенных в ящиках и готовых к применению в любой момент; вдоль бортов лежали толстые шесты, какими можно отталкиваться от камней, большие весла для работы непосредственно с палубы; имелся и запас удлиненных веревочных кранцев.

Не то чтобы всё это могло сильно помочь при столкновении с рифом. Шкиперы больше полагались на зоркость матросов, которых загоняли на мачты и бушприт при подходе к островам. Вперед на разведку высылались легкие лодки, которые расходились веером, точно вельботы китобоев в поисках добычи. Баркасы втягивали шхуну на буксире в лагуну, если находили проход. Если проход не находился, на шлюпках перевозили людей и грузы, пока шхуна крейсировала у наветренного берега острова. Меры и повышенное внимание возымели действие, больше потерь не случалось и колонизация продолжалась полным ходом.

Пока что в островные колонии приходилось отправлять почти всё, что нужно для жизни, а большую часть груза составляло фуражное зерно для откорма животных и стройматериалы. Вот и теперь Тропинин одним глазом наблюдая за работой Петра Алексеевича, другим присматривал за погрузкой стеклопакетов. Ну то есть того, что он смог создать в качестве таковых, базируясь на доступных технологиях. Точная подгонка размеров, пазов, обработанное паром дерево, герметик из мела, угля и олифы.

Пакет представлял собой стандартное английское окно — прямоугольник, поделенный на одинаковые застекленные квадраты. Их аккуратно собирали в стопки и плотно пеленали холстиной. Так хрупкий груз легче переносил качку и шторм. Я заметил, однако, что для стандартного домика окон получалось слишком уж много. Их бы, пожалуй, хватило на средних размеров дворец. А в тропиках, если на то пошло, окна вообще не пользовались спросом. Тростниковые хижины, пальмовые листья в качестве кровли — вот любимая архитектура аборигенов, которой не чурались и европейцы. Во всяком случае до изобретения кондиционеров.

— Собираешься построить на острове Рождества целый город? — спросил я, подойдя сзади.

Меня настораживали любые попытки создания крупных поселений за пределами Виктории, ведь они оттягивали на себя людей.

— Это будет оранжерея, — ухмыльнулся Тропинин. — Как тебе пацан?

— Шустрый, — согласился я. — Оранжерея на тропическом острове? Что-то новенькое.

— Там хватает солнца, но постоянная напряженка с водой, — пояснил Лёшка. — Большинство необитаемых островов Полинезии засушливы, потому они собственно и необитаемы. Но тут Варвара подала гениальную в своей простоте идею, ведь оранжерея сохраняет не только тепло, но и влагу. Помнишь эти эксперименты с растениями запечатанными в бутылях? Там образуется как бы локальный круговорот воды, своя экосистема. Тут мы ожидаем тот же эффект. А регулируя температуру, влажность и состав почвы, сможем выращивать на островах всё что угодно, а не только кокосовые пальмы.

— Варвара умница, не правда ли? — заметил я.

— Согласен.

— А ты, помню, выступал против женского образования.

— Признаю, — хмыкнул Тропинин. — Но свою лепту в обучение неразлучной троицы всё же внес. И кстати, вот тебе недостаток — сама Варвара на остров плыть не пожелала. Не захотела, видишь ли, терять время или расставаться с подругами. Я отписал Дерюгину. Он обещал отправить из своих учеников кого посмышленей.

— Отлично.

— Сперва я думал построить отдельно пассивный опреснитель на тех же принципах, но потом решил совместить его с оранжереей. Если устроить внутри желоба с морской водой, ну например вдоль стен на стыках, то вода будет испаряться и конденсироваться на стёклах или впитываться в почву уже как пресная. Кроме того мы будем собирать стекающую по внешней стороне дождевую воду. То есть всю жидкость, что мы изымаем за счет сочных фруктов, зелени и овощей, можно будет легко восполнять. А места одна конструкция займет вдвое меньше.

— Если ты сделаешь оранжерею плавучей, она и вовсе не займет места, — заметил я. — Пусть себе плавает по лагуне.

— Соображаешь, — ухмыльнулся Тропинин, постукав себя по лбу указательным пальцем. — Посмотрим, как первый прототип зарекомендует себя, а потом модернизируем, масштабируем и всё такое.

— Масштабируем? Но ведь это огромные капитальные затраты. Небольшой колонии много овощей не нужно.

— Ерунда. Если сделать все по уму, защитить от тайфунов, птиц, то оранжереи смогут служить веками. А что до масштабирования… ты же сам говорил, что нам следует по максимуму использовать китобойную лихорадку. А тут мы фактически сеть супермаркетов в океане поставим. Пусть заходят, затариваются свежатиной.

— На острова заходили редко, ну то есть, будут заходить.

— Это на пустые острова китобои только за водой высаживались, а мы предложим весь спектр услуг — гостиницы, бани, кабаки, еда, ремонтные мастерские, снаряжение, почту в конце концов. Можем даже скупать ворвань, если нужно. К тому же у нас будет собственный китобойный флот, ему тоже потребуются базы. А излишки будем поставлять соседним туземцам в обмен на ресурсы и дружеское расположение. Ты же сам призывал брать пример с Израиля. А они фрукты в пустыне выращивают. Чем мы хуже?

— Ничем, — я вздохнул. — Есть разговор. Как только закончишь, зайди в «Императрицу».

* * *

Я успел плотно перекусить собственным же уловом, который мне приготовили на жаровне, когда, наконец, подошёл Тропинин и угостился тем, что осталось.

За бутылочкой хереса, он пожаловался мне, что переживает за сына, которого впервые отправляет в столь дальний поход без присмотра родителей. Мы немного погрустили и порадовались, а затем я коротко описал товарищу ситуацию с финансами.

— Пора нам вводить собственные деньги, — предложил я. — Когда наличность начнёт переходить из рук в руки, у горожан появится азарт, интерес к делу. Обороты вырастут, вырастет скорость торговых сделок. Деньги для экономики — это как смазка для машины.

Поначалу Тропинин отнёсся к моей затее скептически, если не сказать больше.

— Это же все равно, что объявить суверенитет! — заявил он.

На самом деле у нас в той или иной степени имелись все основные признаки суверенитета. Границы пока не являлись актуальными, тем более, что они постоянно раздвигались, но во всяком случае мы имели свои армию и флот, а также много приятных мелочей вроде орфографии или календаря. Можно сказать что установилась на этих территориях и власть, пусть неформальная, никем не узаконенная, не признанная. Имелся даже свой флаг. А вот денег не было.

— Суверенитет? — повторил я после раздумий. — Не этого ли мы хотели?

— Нас просто повесят, — Тропинин ухмыльнулся, точно пират, и сделал большой глоток вина.

Эмиссия собственных денег частным лицам в Российской империи, разумеется, возбранялась. Но случалось всякое. Все эти истории с подпольной чеканкой монеты Демидовым не на пустом месте возникли. Выпускались и различные денежные суррогаты. Насколько я помнил, в своё время Русско-Американская компания мастерила средства