Гиблое дело - Кори Доктороу

– Еще желающие?

– Эм, – сказал мужчина, в котором я узнал командира отряда – это он тогда стоял у двери. – Кхм. А еще бананы есть?

– Конечно, – сухо сказала Ана-Люсия.

На то, чтобы раздать всем еду, из-за возни с наручниками ушло добрых десять минут. Бананы закончились первыми, и последние трое мужчин уныло обошлись попкорном. Я чуть не расхохотался. Час назад они удерживали нас в заложниках, а теперь расстраивались, что им не досталась вкусняшка? Вот тебе и высшая раса.

– Девушка, – окликнул один из мужчин с попкорном. Он выделялся даже среди немолодых товарищей – весь морщинистый, дряхлый, как тряпичная кукла в красной кепке. Руки у него тряслись.

– Да? – спросила Ана-Люсия.

– Спасибо вам большое, девушка, – сказал он.

Ана-Люсия покосилась на него с подозрением.

– Пожалуйста.

– Можно вас кое о чем попросить?

Она фыркнула.

– Попросить – можно.

Он уязвленно дрогнул.

– Я просто хотел… можете, пожалуйста, позвонить моей жене? Она наверняка беспокоится, и…

Ана-Люсия одарила его долгим каменным взглядом. Затем закатила глаза.

– Почему нет? Диктуйте номер.

Он продиктовал, и она приложила телефон к уху.

– Алло? Мэрибет Симмс? Да, миссис Симмс. Меня попросил позвонить ваш муж, Джесси. Он взял нас с друзьями в заложники и сейчас под арестом. Нет, мэм, я не шучу. Да, мэм. Мэм? Миссис Симмс? Миссис Симмс, пожалуйста, успокойтесь. Послушайте меня. Джесси просил передать, что с ним все хорошо. Мэм? Мэм? Вы меня понимаете? Джесси под арестом за терроризм, но с ним все хорошо. Мэм? Миссис Симмс? Миссис Симмс, я вешаю трубку. До свидания, миссис Симмс.

Ана-Люсия убрала телефон и встретилась взглядом с расстроенным Джесси.

– Готово. – Она обвела ополченцев мрачным взглядом. – Еще кому-нибудь позвонить?

Те промолчали, и только Кеннет сказал:

– Девушка, вы имеете полное право злиться на нас, но зачем же вы так с Мэрибет Симмс? Она ничего вам не сделала.

Ана-Люсия задумалась, и все посмотрели на нее: ополченцы, полицейские, я. На ее челюсти заходили желваки, она открыла рот, снова закрыла, а потом указала прямо на Кеннета и заговорила. Поначалу тихо, опасно, но с каждым словом распаляясь все сильней и сильней:

– Да, Мэрибет Симмс ничего мне не сделала. И я ничего ей не сделала. Просто она заранее узнала, что скоро у нее будет новая жизнь в качестве жены террориста. Это светит всем вашим семьям, и не я в этом виновата. Вы. Вы виноваты. Господи, охренеть, какие же вы бесхребетные тупые мудилы. Вы что, издеваетесь, на хер? Да вы же как дети, ратуете за «личную ответственность» ровно до момента, когда приходится отвечать за собственные поступки. Напоминаю: никто вас не заставлял становиться террористами, никто оружием не угрожал. А вот вы, трусы, нам очень даже угрожали. Посмотрите на себя – расстраиваетесь, боитесь, что теперь годами проторчите в суде, а может, и в тюрьму уедете, если ваши богатенькие дружки вас не выкупят? Думаете, вам тяжело? Прямо сейчас на улице есть люди, которых отделяет от токсичного дыма одна только маска, и ничего больше. Эти люди – мои друзья. Мы вместе проделали этот путь. Неделями сюда шли. Со всеми пожитками. По закону им полагалось жилье, поэтому они похватали детей, взяли все, что могли унести, и шли, шли, шли, неделями сюда шли. А когда добрались, вы с друзьями лишили их законного права на жилье и выбросили на улицу. И они там, в эту секунду, дышат отравленным воздухом. Дышат им вместе с детьми, а все из-за вас. Вы, господа, были террористами задолго до того, как явились сюда.

Ее трясло. Я неуверенно потянулся к ней – утешить, может, или остановить, – но она ударила меня по ладони и махнула зажатым в руке телефоном.

– А знаете, что самое ироничное, мальчики? Знаете, что самое ироничное? Диоксины, из-за которых мы прячемся, заклеив все окна. Они уйдут в землю. Частицы, которые осядут над городом, отравят его на долгие годы. Не существует безопасной для здоровья дозы диоксина. Отныне Бербанк непригоден для жизни, ребятки. Вы все теперь беженцы.

* * *

Когда дым рассеялся, на все устройства пришла массовая рассылка системы экстренного оповещения. Нас попросили свести к минимуму пребывание на улице и не выпускать из помещений детей и домашних животных. Еще нам посоветовали хранить уличную одежду в отдельной комнате, куда мы будем заходить только в маске, а также принимать душ сразу по возвращении домой.

В видео объяснили, что через неделю в город прибудет Федеральное агентство по управлению в чрезвычайных ситуациях, а до этого продукты и другие предметы первой необходимости будут доставлять службы экстренной помощи.

Это не укладывалось в голове. Как так получилось? Как вышло, что мой дом, мой город, все, за что я боролся, умерло в один миг? Просто исчезло? Как могло такое произойти?

* * *

Фыонг знала, что делать. Она уже связалась с отделениями демократических социалистов Америки в Лос-Анджелесе и долине и разрабатывала планы взаимопомощи с опытными группами миротворцев.

Вот так я и отправился в миротворческую командировку, не покидая родного города.

Эпилог

Миротворцы

Командировка продлилась всего две недели: первую мы работали на передовой, сначала в том, что нашлось под рукой, затем, когда до нас добрались цепочки поставок, в добротных костюмах химзащиты и с обустроенным штабом, в который превратился дедушкин дом – с душевыми для обеззараживания, найденными непонятно где кроватями и кучей припасов, которые мы целыми днями развозили жителям, сидящим в ожидании федералов.

Им не хватало людей – дым распространился по всей долине, и Бербанк пострадал далеко не так сильно, как другие места, поэтому нас отложили еще на неделю.

Но к третьей неделе я понял: пора уезжать. Работы для миротворцев было полно – они помогали людям собирать вещи и искать города, в которые можно было бы переехать, – но я не мог оставаться. Просыпался среди ночи, захлебываясь рыданиями. Сам не понимал, почему плачу, но это мешало и мне, и остальным миротворцам, ночующим в штабе. Я много думал о словах, которые услышал от Аны-Люсии: «Мы не просто уехали из Техачапи – мы его похоронили. Он умер. Мы не можем вернуться домой. Нет больше дома. Как туда возвращаться? Выкопать бабушкины кости и усадить ее во главе стола?»

Сначала мы с Фыонг думали поехать за границу – ее друзья в Лондоне до сих пор работали в устье Темзы, – но в итоге решили отправиться в Санта-Барбару.

Почему именно туда?