Четвертое уравнение - Александр Леонидович Пономарёв

* * *

Андрей брел по улицам утренней Припяти. Солнце только-только поднялось над плоскими крышами панельных высоток. Яркие лучи отражались в окнах верхних этажей. Казалось, дома лучатся счастьем, приветствуя новый день.

Город постепенно просыпался. По дорогам неторопливо катились редкие в этот час легковушки. Мимо протарахтел желтый автобус с круглыми фарами. За выпуклыми квадратными стеклами кабины виднелись голова в синей шоферской фуражке и сжимающие руль руки водителя. Пассажиров в салоне «ЛиАЗа» было немного: трое мужчин и одна женщина с ребенком. Девочка сидела возле окна и сосредоточенно водила пальцем по стеклу, высунув от усердия кончик розового язычка. Огромные белые банты по бокам ее аккуратно причесанной головки казались воткнутыми в волосы хризантемами. Андрей подмигнул девочке. Она это заметила и помахала ему рукой.

Припять готовилась к предстоящему Первомаю. Слабый ветерок шелестел кронами деревьев, играл развешанными на стенах домов красными флагами и надувал, как паруса, привязанные к столбам освещения кумачовые транспаранты с белыми буквами лозунгов. Традиционные для советского времени праздничные агитки висели над дорогой. Они убегали вдаль, как будто указывая трудящимся СССР верный путь в светлое будущее.

Клумбы на газонах пестрели яркими цветами. Возле одной из таких клумб стоял грузовой «УАЗ» с круглой цистерной вместо кузова. Водитель из шланга поливал заботливо высаженные перед праздником крокусы, гиацинты и примулы. Искусственный дождь сверкал и переливался радугой в лучах утреннего солнца.

Над разноцветьем, по сторонам от весело барабанящих по лепесткам и листьям серебристых капель, деловито кружили пчелы и басовито жужжали шмели. Неутомимые труженики ныряли внутрь восхитительно пахнущих цветов, долго в них копошились, а потом выползали перепачканные в желтой пыльце и, тяжело поднявшись в пропитанный медовыми ароматами воздух, перелетали на другой цветок в поисках сладкого нектара.

Андрей увидел, как далеко впереди из-за угла дома на перекресток вырулила милицейская «Волга» и покатила в его сторону. Он посчитал за лучшее не попадаться стражам порядка на глаза, свернул с тротуара в ближайший двор, сел на скамейку возле подъезда и задумался.

Тогда, в лаборатории, спонтанно принятое решение показалось ему наилучшим способом решить проблему. Он не привык долго рассуждать, предпочитая дело витанию в облаках, потому и оказался в апрельской Припяти тысяча девятьсот восемьдесят шестого. До самой чудовищной в истории человечества ядерной катастрофы оставалось чуть меньше суток, а он ни на йоту не приблизился к поставленной цели – остановить неизбежное.

«Думай давай, думай! – мысленно прикрикнул на себя Андрей. – Ты не просто так отправился к истокам трагедии. У тебя был план. Соберись, тряпка!»

Андрей сунул в рот согнутый указательный палец правой руки и задумчиво покусал его. Что он знает о Чернобыльской аварии? Немного. Лишь то, что требовалось ему для работы над рефератом. На первом курсе института преподаватель по экологии предложил вместо зачета написать работу по любой из экологических проблем. Андрею эта идея пришлась по душе, и он написал реферат о причинах трагедии на ЧАЭС. С тех пор прошло немало лет. Наверняка он многое позабыл, но что-то все равно сохранилось в памяти.

Итак, катастрофа случилась двадцать шестого апреля примерно в половину второго ночи. Перед майскими праздниками в очередной раз проводили испытания на аварийное электроснабжение насосов станции за счет инерции турбогенератора. Предыдущие три попытки провести подобный эксперимент закончились неудачей, но руководство станции это не остановило.

В роковую ночь начальником смены был заместитель главного инженера ЧАЭС Анатолий Дятлов. Это он принял решение о продолжении эксперимента во что бы то ни стало, когда появились первые признаки самозаглушения реактора. Если бы персонал станции отказался от дальнейшего проведения испытаний, ничего бы не произошло, но Дятлов угрозами и криком заставил подчиненных извлечь практически все графитовые стержни из реактора для экстренного повышения мощности. Это и послужило одной из причин катастрофы.

– Вот оно, решение, – прошептал Андрей. – Надо найти Дятлова и все ему рассказать. Он должен мне поверить. Это в его интересах, потому что иначе я его убью.

Андрей рывком встал со скамейки, пошел к выходу со двора, но остановился, скользнув глазами по адресной табличке на стене дома. Он вдруг в полной мере осознал, что его идея обречена на провал. Как он найдет Дятлова в незнакомом городе, если не знает, где тот живет, и смутно помнит, как он выглядит? Ну почему он всегда все делает не так? Нормальный человек, прежде чем прыгать в омут с головой, сперва бы подготовился: порылся в инете, нашел информацию…

Андрей застыл с приоткрытым ртом. Взгляд остекленел, как будто он усиленно пытался что-то вспомнить. Мгновение спустя Андрей звонко хлопнул себя по лбу и полез в карман джинсов за телефоном. Он торопливо заскользил пальцем по экрану. Записанные на карту памяти файлы мелькали перед глазами, но нужного среди них не было.

Андрей почти потерял надежду отыскать материалы по катастрофе на ЧАЭС, когда наткнулся на то, что искал. Он сохранил данные при подготовке к реферату на карту памяти в телефоне. С тех пор он поменял телефон, но карта памяти перекочевала со старого аппарата в новый. Андрей давно собирался удалить с нее лишнюю информацию, да только никак не мог выбрать время.

– Нашел! – радостно воскликнул Андрей. С фотографии в телефоне на него пристально смотрел усатый мужчина. Взгляд его серых глаз был тяжел. Упрямые складки пролегли от чуть вывернутых наружу ноздрей к уголкам бледных и тонких губ. Чувствовалось, что он привык командовать и не терпел возражений.

Под фотографией шла длинная портянка текста. Андрей мельком пробежал по строчкам глазами и улыбнулся. Помимо сведений об аварии, в файле нашлось упоминание о доме Дятлова в Припяти. Он жил в типовой панельной многоэтажке под номером семь на главной улице Припяти – проспекте Ленина.

Андрей с легким сердцем покинул двор и зашагал по улице Леси Украинки. Он никогда раньше не был в городе энергетиков, если не считать недавних прыжков во времени, и не знал его планировки, но это его не смущало. Он здраво рассудил, что без труда отыщет нужный адрес. Хотя бы потому, что проспект должен быть как минимум красивым и широким. За что-то ведь ему дали столь почетное звание главной улицы города.

На тротуарах стало больше людей, а на дороге машин. Солнце выше вскарабкалось по небосклону, и от деревьев по тротуару протянулись косые короткие тени. Весело щебетали птицы. Откуда-то со стороны доносился счастливый смех и детские крики. Андрей решил, где-то во дворах