Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

Лейт оказался мрачным, вонючим и замызганным. Казанцев и МакГровер долго блуждали по его кривым, заваленным кучами мусора улочкам, пока не вышли, наконец, к причалу. Там они увидели четырёхтрубный корабль с бортовым номером F66. Это и был искомый лидер эсминцев «Марксмен». «Неплохой кораблик, – оценил его Казанцев. – Покрупнее моего бедняги «Дерзкого» будет». Он не ошибся: нормальное водоизмещение «Марксмена» составляло почти полторы тысячи тонн. Этот новейший корабль нёс довольно сильную артиллерию: четыре 102-мм орудия и два 40-мм автомата Виккерса, известных у английских моряков под прозвищем «Пом-пом». Торпедное вооружение лидера на первый взгляд выглядело не так внушительно, как на наших «новиках» – всего два двухтрубных аппарата, но зато тяжёлые английские торпеды имели калибр 533 мм и были куда мощнее русских 450-миллиметровых.

С дисциплиной в революционном флоте было неважно: на палубе валялся мусор, а на леерах вперемешку с сигнальными флагами вызывающе болтались на ветру кружевные предметы женского туалета. Вахтенный матрос нагло игнорировал устав караульной службы – дрых, прислонившись к фалрепной доске и обняв винтовку. Его разбудили. Вздрогнул, машинально нащупал винтовку, вскочил. Долго протирал глаза: кто вы такие, и какого дьявола вам нужно? Уразумев, что нужен не дьявол, а командир корабля, заявил, что тот спит после ночной вахты, есть приказ его не тревожить, и велел незваным гостям ждать. Чаппаевцам ничего другого не оставалось, как подчиниться.

Ждать пришлось больше часа. Наконец, на палубу поднялся уоррент-офицер Корнелл, исполнявший обязанности командира. От него сильно разило перегаром. Выглядел он соответ-

ственно: мрачный, небритый, в помятом кителе. И с внушительным кривым кортиком на поясе – явно с чужого плеча. То есть бедра.

Командир разглядывал документы гостей столь долго, что невольно зародилось подозрение: может быть, он неграмотный? Наконец, он спросил:

– Чем обязан, комрады?

– Вверенный вам корабль выбран для выполнения ответственного и весьма секретного задания. Во имя Революции! – торжественно возвестил МакГровер. – Мы должны осмотреть эсминец. Его нужно подготовить к походу.

– А где приказ… – начал было Корнелл, но Юджин оборвал его:

– Разумеется, приказ будет. Когда определятся точные даты похода. Мы пока направлены для того, чтобы доложить руководству о состоянии лидера. Так что прошу вас оказать нам содействие. И ещё: о нашем визите никто не должен знать!

Уоррент-офицер Корнелл лениво кивнул, дал «красным головорезам» сопровождающего и молча удалился. Казанцев с МакГровером обошли корабль и убедились, что тот хотя и подзапущен, но находится в исправном состоянии. К механизмам – никаких претензий. Правда, в штурманской рубке не оказалось ни одного навигационного прибора («Все бесследно исчезли», – пояснил сопровождавший гостей матрос), но это дело поправимое.

Попутно выяснилось, что «Марксмен» сейчас укомплектован экипажем лишь наполовину. На офицерских должностях – одни унтера, то бишь уоррент- и петти-офицеры, плюс один мичман. В ходе майских событий в Скапа-Флоу командир корабля встал на сторону контрреволюции, был арестован и отдан под суд. Остальные офицеры разбежались.

* * *

План удрать из революционно-туманного Альбиона на лидере эсминцев «Марксмен» был дерзок и прост. В том, что в условиях царившего на флоте бардака вывести корабль в море под каким-либо надуманным предлогом не составит труда, Казанцев и МакГровер не сомневались. Затем наиболее активную часть личного состава предполагалось вывести из строя ударной дозой заранее припасённого алкоголя – этот пункт программы тоже особых сомнений не вызывал. А дальше управлять лиде-

ром при разведённых парах и наличии десятка механиков, способных нести вахты в машинном отделении, вполне смогут три человека. Благо, Северное море на скорости в 18 узлов пересекается всего за сутки.

– Не успеют наши бравые «ревсэйлоры» опохмелиться, как мы будем на рейде Вильгельмсхафена! – подытожил Казанцев.

– Какого ещё Вильгельсхафена? – нахмурился МакГровер. – Ни в какой Вильгельмсхафен я не пойду!

Казанцев посмотрел на своего собеседника с раздражением:

– А куда ты пойдешь?

– В Канаду.

– Ты с ума сошёл! Канада!!! Да до неё две недели ходу! На второй день команда протрезвеет, и нас просто выбросят за борт. Весь смысл в том, чтобы успеть дойти до цели, пока революционные любители виски не проспятся!

– Всё равно, в Германию мы не пойдём, – упрямствовал коллега по заговору. – Это же измена!

– Слушай, мидшипмен! – Казанцев начинал закипать, и в его голосе зазвучали металлические нотки.

– Я давно не мидшипмен! Я – энсайн! – обиделся МакГровер. – Между прочим, я старше тебя по званию!

– Ррразговорчики! – рыкнул на него мичман Казанцев, перейдя на русский. – В вашей стране офицерские звания упразднены, а в моей – нет. Так что старше я! К тому же у меня мандат. Понял?

Хотя русского языка МакГровер, разумеется, не знал, но в данном случае всё понял. И поутих.

В конце концов сошлись на компромиссном решении: идти в нейтральную Норвегию. Об этом сообщили мичману Баркли; тот не возражал.

* * *

Вскоре число заговорщиков увеличилось ещё на одного человека, причём весьма колоритного. На очередную конспиративную встречу Дик Баркли привёл с собой огромного улыбчивого негра, обладателя пудовых кулаков и роста в шесть с половиной футов.

– Это наш кок Бобо. Он непьющий, но ему можно доверять.

Казанцев и МакГровер с опаской посмотрели на чернокожего гиганта снизу вверх.

– Ну, рассказывай, откуда ты такой взялся.

Оказалось, что по-английски негр говорит с жутким акцентом:

– Меня зовут Бобо. Я с детства Бобо. Я из Африки, из Дагомеи. Меня взяли служить. Меня назвали здесь Робертом, но я всё равно остался Бобо!

– И чего же ты, Бобо, хочешь? Вернуться в Африку?

– Нет, я хочу в Америку. В Африке – бедность, а здесь – коммунисты. Я не люблю коммунистов!

Столь непосредственный ответ был встречен с удовлетворением. Угонщики корабля включили Бобо в свои ряды.

* * *

Неожиданной проблемой стало приобретение крепкого алкоголя. По расчётам Казанцева для гарантированного выполнения плана побега требовалось не менее трёх больших бочек виски. Сначала пришла в голову мысль наведаться на ближайшую вискикурню (а таковых по соседству с Эдинбургом было предостаточно) и совершить «экс», то есть «экспроприацию» – так здесь теперь называли грабёж, осуществляемый как бы «в интересах революции». Однако вскоре выяснилось, что большинство предприятий по изготовлению виски уже полностью разграблено, а те немногочисленные, что остались, превращены в неприступные замки и охраняются наёмными головорезами. Последние, говорят, открывают огонь из пулемётов без предупреждения.

– Наверное, придётся покупать, – вздохнул Казанцев. – Только где денег взять? Видимо, всё же без грабежа никак не обойтись…

Впрочем, «экс» не понадобился. Когда Казанцев и МакГровер нанесли визит на ближайшую вискикурню, её хозяин – коренастый бородатый шотландец в традиционном клетчатом килте и с кинжалом, торчавшим из короткого чулка, – от дензнаков революционного банка категорически отказался:

– Нет, эти фантики-бумажки мне не нужны. Только натуральный бартер! Меняю на