Союз трёх императоров - Сергей Анатольевич Балакин

И «индийская принцесса», так и не выполнившая своего обещания просветить МакГровера насчёт «Камасутры», исчезла в темноте коридора. Для героев нашего повествования – навсегда.

* * *

Как это часто бывает, политическая элита страны прозрела слишком поздно. Все эти ллойд-джорджи, керзоны, асквиты и компания слишком сильно ненавидели Берлин, Петербург и Вену, но при этом долго не обращали внимания на более опасного врага – внутреннего. Капитуляция перед этим врагом грозила Англии куда большей катастрофой, чем поражение в войне с Тройственным Союзом. Поэтому в Эдинбурге образовался Союз Белой Розы, под флагом которого предполагалось объединить всех, кто готов бороться с красными мятежниками. Возглавил союз сэр Уинстон Черчилль. Роялисты, патриоты, верные духу Империи офицеры, аристократы и предприниматели, вынужденные бежать от расправы, поклялись восстановить законность и изгнать красную нечисть из столицы. Черчилль объявил о неотложных задачах: заключить перемирие с континентальными империями и срочно идти в поход на Лондон.

Однако новая власть сдаваться без боя не собиралась. Наоборот, чувствуя свою силу, она намеревалась дать «старорежимной банде» последний и решительный бой.

– Свобода – это не вседозволенность, а осознанная необходимость! – по-французски картавя, провозгласил с трибуны плюгавый Лео Нин – один из вождей революции, которого Казанцев как-то лицезрел на Трафальгарской площади. Во исполнение этих слов были объявлены всеобщая мобилизация населения и экспроприация ценностей у буржуазии. Последнее означало проведение грандиозного по масштабам грабежа всех мало-мальски зажиточных слоёв общества. Разумеется, под прикрытием лозунгов: «Социалистическая родина в опасности!» и «Все на защиту Революции!!!»

Изъятие ценностей – а таковыми считалось любое имущество и продовольствие – осуществлялось специально созданной карательной структурой – «Чрезвычайную комиссию», куда вошли самые преданные революции и не обременённые моралью борцы за народную власть.

«Мемекомы» (сокращённо от Members of Emergency Comission – члены Чрезвычайной комиссии) взялись за дело с революционным задором и пролетарским максимализмом. На их фоне средневековая инквизиция выглядела ребячьей забавой. Карающий меч новой власти по отношению к классовому врагу не знал пощады. У мелких торговцев, ремесленников и интеллигентов, имевших в Лондоне собственное жильё, изымалось всё – вплоть до предметов личной гигиены. У многих были реквизированы и квартиры, при этом хозяев просто выбрасывали на улицу. Особый ужас наводили рейды «мемекомов» на сельских жителей. Обычно у многочисленных семей забирали не только всё продовольствие, какое могли найти, но и кормильцев: пополнение отрядов революционной армии происходило преимущественно за счёт крестьян.

* * *

Весть о том, что Добровольческая армия Белой Розы готова вот-вот выступить из Шотландии на юг, заставила революционные власти двинуть им навстречу наиболее боеспособные красные войска. В числе последних оказался и отряд под командованием Чаппая. Приказ об отправке на фронт был оглашён столь поспешно, что дезертировать Казанцев и МакГровер не успели. Пришлось под присмотром пулемётчиков-сикхов снова погрузиться в эшелон и под пафосные речи провожающих отправиться на борьбу с контрреволюцией.

Красный сипай Чаппай сменил чалму на трофейную медвежью шапку, снятую с королевского гвардейца, и лично украсил ее красным галуном. Он ехал в пассажирском вагоне первого класса и параллельно проводил с младшим революционным комсоставом занятия по тактике. Причём в качестве наглядного пособия Чаппай использовал шахматные фигуры. Из окна его купе доносились обрывки фраз:

– А вот теперь, где должен быть командир? Правильно: впереди, на лихом слоне!..

Во втором пассажирском вагоне размещался гарем Чаппая. В него, в частности, почти целиком входила балетная труппа Королевского театра. Гаремом руководила старшая жена – крашеная оторва неопределённой национальности по прозвищу Анна-мэшин-ганна – Анна-пулемётчица. Ей доставляло особое удовольствие строить балерин на плацу, учить их рассчитываться на «первая-вторая», маршировать и тянуть носок.

Рядовые бойцы по пути на фронт пьянствовали и орали песни. Особой популярностью пользовалась бодренькая строевая «What shall we do with a drunken sailor?» («Что нам делать с пьяным матросом?»). МакГровер саркастически переиначил отряд Чаппая из «Ред Каттроутс» («Красных горлорезов») в «Ред Крайтроутс» («Красных горлопанов»). Правда, Казанцев не настолько хорошо владел английским языком, чтобы по достоинству оценить эти филологические изыски.

* * *

Однако героям нашего повествования воевать на этот раз не пришлось. Красная чума распространялась по «Туманному Альбиону» с неимоверной скоростью и добралась до столицы Шотландии раньше отряда Чаппая. Заводилами здесь опять-таки стали матросы и местные люмпены. Увы, собранная Черчиллем оппозиция была хороша лишь для пламенных речей в парламенте; когда же дело дошло до реальной борьбы, она оказалась ни на что не годной. Как только бунтовщикам пришла помощь из Скапа-Флоу – пять кораблей под красными флагами и десантный отряд из восьмисот «ревсэйлоров», наспех сформированные батальоны Белой Розы в панике разбежались. Сопротивление оказала лишь рота шотландских гвардейцев, засевших в Эдинбургском замке. Но после того как по ним прямо с рейда жахнул из двенадцатидюймовок линкор «Вэнгард», гвардейцы предпочли ретироваться. Они с боем вырвались из окружения и ушли на север, в горы.

Когда Казанцев, МакГровер и их соратники-чаппаевцы прибыли в Эдинбург, власть в городе уже принадлежала рабоче-матросским комитетам, в большинстве своём очень похожим на шайки уголовников. Отдельными группами бродили их союзники – местные хуторяне: клетчатые юбки, волосатые ноги, винтовочные обрезы за поясом… Последние вроде бы были за красных, но их преданность революции вызывала сомнения. Товарищ Утюг, присланный из Лондона возглавить шотландских социалистов, как-то съязвил: мол, здешние сельские жители преданы только виски, и называть их следует «не красными, а красноносыми».

Завоевать авторитет среди столь суровой публики было непросто, но необходимо. Командиру «Красных головорезов» пришлось прилюдно повесить на площади двух священников и троих обывателей, записанных в контрреволюционеры. В

процессе сего действа сам Чаппай молча восседал на золочёном троне, прихваченном из Букингемского дворца. Темнокожий, свирепый, в индийском халате и с огромной кобурой на кобре, сипай внушал уважение. Когда он вставал с трона, все видели, как кобра за его спиной виляла хвостом, словно собака. Говорят, с этого момента в народе про Чаппая стали складывать легенды и анекдоты, причём позже в их затейливых сюжетах появились дополнительные персонажи – Анна-мэшин-ганна и некий простачок-новобранец Питер. Это был новый вид фольклора – сказания и былины, рождённые революцией.

* * *

Ходили слухи, будто сэр Уинстон Черчилль бежал из окружённого Эдинбургского замка в женском платье. Скорее всего, это выдумка. Но то, что он мигрировал со своим смехотворным «правительством» куда-то в Хайленд – безлюдную горную область северной Шотландии, это факт. Говорят, его ставка находилась на берегу озера Лох-Несс, и коммунистическая пресса уже окрестила своего главного идеологического врага «Лохнесским чудовищем».

Молва также разнесла по городу совсем дикую новость: якобы красные изверги здесь, в Шотландии, ворвались в замок Балморал и прямо в подвале, без суда и следствия, расстреляли отрёкшегося