Безумный барон - Виктор Гросов

План был безумным. Шансы на успех — минимальные.

Лучше уж погибнуть, пытаясь, чем жить на коленях.

— Борисыч, — я подозвал старого слугу, который всё это время стоял молча.

Он подошёл, всё ещё с опаской поглядывая на притихших «родственничков».

— Слушаю, ваше благородие.

— Времени у нас в обрез, — я говорил тихо, но чётко. — Так что слушай внимательно. Первое: собери всех мужчин, кто ещё может хоть как-то передвигаться. Крестьяне из деревни, те двое стариков-воинов, даже подростки, если они не совсем уж сопливые. И старики, если у них ещё есть порох в пороховницах. Каждый, кто может быть полезен. Пусть собираются здесь, в замке. Быстро.

Борисыч удивлённо вскинул свои кустистые брови.

— Всех, ваше благородие? И мальцов, и дедов? Да на что они нам… сгодятся?

— На всё, Борисыч, — я прервал его. — Сейчас каждый человек на счету. Второе: нужны верёвки. Любые. Старые, ветхие, новые — всё, что сможешь найти. Чем больше, тем лучше. Третье: масло. Лампадное, пищевое, для смазки телег — любое. Всё, что есть в запасах. Четвёртое: сухие ветки, хворост, смола. Если есть дёготь — тащи и его. Пятое: старые мешки, ненужная ветошь, тряпьё всякое. Всё, что хорошо горит или может быть использовано для… разных интересных нужд.

Я смотрел на Борисыча, и он смотрел на меня. В его глазах читалось полное недоумение. Верёвки, масло, ветки, тряпьё… Что за бред несёт этот «молодой барон»? Уж не повредился ли он умом окончательно? Я видел эти мысли в его глазах, но сейчас у меня не было времени на долгие объяснения.

— И ещё, Борисыч, — я понизил голос до заговорщицкого шёпота, — мне нужны точные сведения. Сколько у нас зерна в амбарах? Сколько скотины осталось? Есть ли запасы соли, муки? Инструменты какие-никакие — топоры, пилы, лопаты, кирки? Оружие — хоть какое-то, кроме вил? Может, завалялись где старые луки, арбалеты, хоть ржавые мечи? Мне нужно знать всё. Полная инвентаризация.

Вот тут Борисыч, кажется, немного пришёл в себя. Вопросы были конкретные, деловые. Он нахмурился, вспоминая и подсчитывая в уме.

— Зерна-то… на пару недель хватит, если экономно. Скотины — коровёнка одна осталась, да десяток кур. Соль есть немного, муки почти нет. Инструмент… кой-какой найдётся. А вот с оружием… совсем плохо, ваше благородие. Луков пара штук, да и те без тетивы. Мечи… что не утащили Волконские, то ржавые да тупые.

Он отвечал, а я видел, как в его глазах удивление и недоверие сменяются чем-то похожим на уважение, а может, даже на слабую надежду. Этот «юноша» задавал вопросы, которые задавал бы опытный военачальник.

— Хорошо, — кивнул я. — Собирай людей и всё, что я просил. И жду от тебя подробный отчёт по запасам. Быстро, Борисыч. У нас каждая минута на счету.

Старый слуга ещё мгновение смотрел на меня, потом тяжело вздохнул, но в этом вздохе уже не было прежней безнадёги. Он кивнул.

— Будет сделано, ваше благородие.

И он пошёл. Пошёл выполнять мои странные приказы. Качая головой, что-то бормоча себе под нос, но пошёл. А это уже было маленькой победой.

Я остался один, если не считать притихшей «семейки», которая теперь смотрела на меня с ещё большим недоумением. Я снова повернулся к карте. План был дерзкий, рискованный, почти самоубийственный. Он держался на волоске, на множестве «если». Если Волконский будет действовать так, как я предполагаю. Если мне удастся убедить этих напуганных людей последовать за мной. Если мы успеем хоть что-то подготовить за эти ничтожные три дня.

Слишком много «если».

Время утекало. Каждый час, каждая минута приближали нас к неминуемой гибели.

Смогу ли я? Чужак в этом мире, в этом слабом, чужом теле. Я устало потер виски, и зажмурился. И где-то на краю сознания всплыло воспоминание реципиента — яркое, отчетливое воспоминание. Короткий обрывок: отец склоняется надо мной, в его руке — странный, пульсирующий кристалл, и слова:

— Помни, сын, твой истинный дар… не в целительстве…

Глава 3

Борисыч кинулся выполнять мои странные приказы с неожиданным рвением. Спустя какое-то время, во дворе нашего замка, который больше напоминал укреплённый курятник, начало собираться «войско». Зрелище было то ещё. Кучка мужиков, от которых за версту несло безнадёгой.

Дюжина, может, чуть больше, крестьян из ближайшей деревеньки. Вооружение — песня! Вилы, топоры, да пара-тройка увесистых дубин. Лица у всех — как у приговорённых к смертной казни. Смотрят исподлобья, переминаются с ноги на ногу.

К этой живописной компании примкнули два наших «ветерана» — дед Остап и Никифор-конюх. Старики держались чуть бодрее, даже ржавые мечи из ножен вытащили.

И вишенка — несколько худющих подростков, лет по пятнадцать-шестнадцать. Сомневаюсь, что они хотя бы курицу в своей жизни зарубили.

В общем, армия — обнять и плакать. Борисыч, стоя на импровизированном «крыльце», тихонько шепнул мне на ухо:

— Волконских-то, ваше благородие, почитай, сотни три будет, а то и больше. И латников у них не меньше трёх десятков. Это только те, кого гонец ихний привёл, а сколько ещё по лесам шастает — неведомо… Может, и все пятьсот наберётся, остальные-то у себя в замке.

Спасибо, старик, утешил. Я и без тебя примерно представлял расклад.

Я вышел вперёд. Толпа притихла, уставившись на меня. Я был невысок, худ, одет в простую рубаху и штаны. Спину я держал прямо.

Моя речь, и я это знал, кардинально отличалась от того, что они ожидали услышать. Никаких высокопарных завываний о «чести Рода Рокотовых» или о «верности сюзерену». Я не собирался кормить их байками про геройскую смерть.

— Мужики, — начал я по-простому. Они — не моя свита. И говорить с ними надо на их языке. — Ситуация, как вы все прекрасно понимаете, хреновая. Полная задница. Волконские идут сюда не для того, чтобы с нами чаи гонять. Идут нас уничтожить. Всех.

Я обвёл их взглядом.

— Те, кто думает, что можно отсидеться в погребе, откупиться последней коровой или вымолить пощаду — забудьте. Волконский — не тот человек, который проявляет милосердие. Для него мы — мусор. Сдача для нас означает одно из двух: либо долгое и унизительное рабство, либо быстрая, но не менее унизительная смерть. — Память этого тела подсказывает мне, что с побеждёнными здесь особо не церемонятся. — Вас такая перспектива устраивает? Гнуть спину на этого