ЭХО 13 Род, Которого нет. Том 2 - Арий Родович

И только после этого прозвучал голос:

– Надеюсь, вас мои дружинники предупредили, – слова вышли негромкими, но в этой тишине разошлись ровной волной, и даже задние ряды уловили каждую. – Здесь не будет балагана. Как только начнётся крик или толкотня – я уйду. И больше никогда никому не дам интервью.

Камеры щёлкнули, вспыхнули вспышки, но ни один голос не решился вклиниться.

– Вопросы задаются по очереди, – продолжение прозвучало с той же уверенностью, без спешки, будто время подчинялось моим словам. – Один человек. Один вопрос. Всё остальное – в сторону.

Короткая пауза. Взгляд скользнул по первым рядам, где пальцы уже судорожно теребили кнопки диктофонов.

– Так что… можете начинать.

Вперед шагнул мужчина в сером пальто. Диктофон поднят, голос собранный, чеканный, будто он готовил эту фразу ещё в дороге:

– Игорь Сафронов, «Сибирский вестник». Аристарх Николаевич, ваш род принадлежит к древнейшим в Империи. Все двенадцать таких родов носят титулы князей и герцогов. Но шесть веков Романовы не давали миру ни одного пробуждённого Эхо, и сегодня ваш титул – барон. Не кажется ли вам, что для столь старого имени это… слишком скромно?

Он произнёс это без тени насмешки, с почтительной интонацией. Но каждый, кто слушал, понимал: вопрос шёл по самой кромке дозволенного. Ещё полшага – и это было бы прямым оскорблением, за которое любой аристократ имел право вынести приговор на месте.

Я выпрямил спину. В глазах Сафронова промелькнула тень удовлетворения: он попал в цель, вынудил меня отвечать.

– Скромность титула не унижает древность рода, – сказал я спокойно, сдержанно, как и подобает аристократу. – Баронство – не падение. Это форма. Удобная, чтобы начать рост заново. Шесть веков Романовы молчали, это верно. Но именно потому я здесь, чтобы этот род больше не молчал.

Я чуть наклонил голову, словно признавая его тонкую игру, и добавил твёрже:

– Когда придёт время, Император сам решит, какой титул дать моему роду. И если судьба благоволит, Романовы вновь поднимутся к тому месту, которое должны занимать древние рода. Но не через показное величие, а через силу и дела.

В ответ – лишь щёлчки камер и напряжённая тишина. Никто не осмелился перебить. Сафронов выдержал свой шаг на лезвии – но и я не позволил ему задеть честь.

Журналист чуть склонил голову, удерживая ровный тон:

– Благодарю, Аристарх Николаевич. Но позвольте дополнить мой вопрос. Если я не ошибаюсь, ваша дружина насчитывает сто двадцать четыре человека. Как вы собираетесь удерживать на себе зону расколов и аномалий? По традиции двенадцать родов… – он будто запнулся, мягко поправился: – Простите, конечно, тринадцать древних родов. Привычка, понимаете. Так вот, по традиции именно они отвечают за безопасность не только своей земли, но и соседних территорий. С вашими силами… разве это возможно?

Слова прозвучали учтиво, но я ясно уловил: оговорка не была случайной. Он сделал это намеренно, как ножом по тонкой грани – подчеркнув, что ещё не считает мой род равным остальным.

Толпа замерла в ожидании.

Я позволил себе едва заметную усмешку.

– Вопрос слишком недостоин, чтобы я тратил на него свой ответ, – произнёс спокойно. – Пусть ответит тот, кому принадлежит это право.

Я сделал шаг в сторону. – Представьтесь, мой друг.

– Максим Романович Васильков. Глава дружины рода Романовых. Одиннадцатый ранг. Путь Силы. – представился мой сопровождающий.

Щёлканье камер стихло. Даже вспышки погасли, словно фотографы разом забыли, что должны снимать. В воздухе повисло напряжение, плотное и густое, будто сама земля признала силу, прозвучавшую в его голосе. Те, кто знал, что означает одиннадцатый ранг по Пути Силы, обменялись быстрыми взглядами; остальные просто инстинктивно отшатнулись, как звери, чуя хищника.

Максим сделал паузу и добавил:

– На протяжении последних тридцати лет моей службы, и даже после гибели родителей нашего господина шесть лет назад, мы держали весь регион. И до того – тоже. Ни один соседний род не вмешивался, не предлагал плеча. У нас один раскол с зоной в двадцать километров в нашем регионе, и он сдерживается только дружиной Романовых. Это подтвердят имперские закупщики: лишь мы поставляли ресурсы с этой территории.

Он говорил негромко, без пафоса, но каждое слово било в цель. Это не была защита – это было утверждение, сухое и бесповоротное.

Я отметил про себя: если бы те же слова произнёс я, это прозвучало бы как оправдание, словно я ищу виновных на стороне. В устах Максима же это было свидетельством очевидца, человека, который несёт эту тяжесть на своих плечах десятилетиями. Чистая сила факта, без излишних красок. Именно так и должно было прозвучать.

И потому я позволил себе добавить лишь лёгкий штрих:

– Сейчас мы открываем набор новых бойцов в дружину, – сказал я, повернувшись к рядам камер. – Так что, господа журналисты, прошу вас осветить и этот момент. Воспользуемся вашим визитом как бесплатной рекламой.

По толпе пробежала нервная рябь: кто-то вскинул брови, кто-то поспешно проверил, включён ли микрофон. Я же уловил главное – в их глазах этот вопрос был закрыт. Не обороной, не бегством от ответа, а точкой. Род Романовых показал себя живым, стоящим, готовым к росту. И в придачу получил огласку, которой не купишь ни за какие деньги.

Выиграл и уничтожил, – отметил я холодно и спокойно. – Каждое моё слово попадёт в ленты. Его повторят, перекрутят, в нём будут искать подтексты, которых я даже не закладывал. И это только усилит эффект.

Я выпрямил плечи и позволил себе мельчайший, почти невидимый кивок. Вопрос завершён.

Игорь Сафронов чуть склонил голову, сделал вежливый шаг назад и больше не настаивал. Он знал: партия им проиграна. Не потому, что вопрос был слаб, а потому что я не позволил ему зацепиться. Крючок не нашёл точки входа.

Из соседнего сектора выступил следующий. Чёрное пальто, аккуратный узел галстука, голос мягкий – почти елейный, с уважительной наклонностью в каждую интонацию:

– Павел Нечаев, «Енисейские Ведомости», Красноярск. Господин Аристарх Николаевич, позвольте уточнить. В недавних сообщениях говорилось о поверженном монстре восьмого ранга и нескольких сопутствующих угрозах – впечатляюще. Но публика хотела бы понять: это заслуга именно вашего родового Эха? Настолько ли оно сильное, чтобы вести такие схватки в одиночку… или нам попросту повезло с обстоятельствами?

Он всё сделал правильно: представился, подчеркнул уважение, вставил льстивое «впечатляюще». Вопрос подан гладко, но нож прятался под бархатом. Расчёт прост – подтолкнуть меня к бахвальству, вытянуть то, что должно оставаться в