Очень странные миры - Евгений Иванович Филенко

Галактики, то есть довольно-таки давно. Все это время, эпоху за эпохой, звезды скользили к точке коллизии, к моменту необратимых и трудно прогнозируемых изменений своей природы. Что получится после того, как два желтых карлика столкнутся? Как будет выглядеть этот катаклизм и к каким последствиям приведет для всего участка мироздания? Многие земные астрофизики отдали бы левую руку, а внеземные – что-нибудь из собственных важных, но не первостепенных частей организма тела за фантастическую возможность увидеть такое зрелище вблизи… И вот шоу началось. Поэтому здесь полным-полно астрархов – на тот случай, если придется вмешаться и предотвратить какую-нибудь космическую неприятность. А еще на борту своего корабля каждый четвертый астрарх несет мобильную лабораторию с астрофизиками, гравитационными физиками и космогонистами всех мастей. Разве могут ученые со всех концов Галактики пропустить такое событие?..

…Но для Ядра Галактики подобные коллизии не в новинку. Хотя столкновения древних красных звезд не выглядят катастрофически, нет в них никакого надрыва и пафоса, а единственно лишь неторопливые слияния гигантских газовых амеб. Это происходит прямо сейчас, в эту минуту, в нескольких местах Буллы, или Балджа, как иногда называют эллиптическое сердце Ядра, где «звезда с звездою говорит», а еще точнее – звезда на звезде сидит и звездою погоняет, а в самом центре этой астральной толкучки хищно и незримо затаилась сверхмассивная черная дыра, которой немногие земные исследователи, побывавшие в ее окрестностях, с ироническим трепетом или, что то же самое, благоговейной насмешкой присвоили имя Гелир-Моргот…

…На границе Темного Царства «чувство мира» отказало, словно не знающий преград луч всеведения вдруг уперся в глухую стену. Как видно, пресловутому могуществу тектонов существовали свои пределы. Что творилось в этой области Галактики над Рукавом Ориона, занимавшей примерно сто кубопарсеков, не знал никто. Даже фундаментальные физические законы внутри Темного Царства действовали с оговорками. Исследовательские автоматы оттуда не возвращались либо транслировали нескладную чушь. В Темном Царстве по непонятным причинам открывалось большинство казуальных порталов неуправляемого полета, а это означало, что с громадной вероятностью космический аппарат, вошедший в экзометрию с неопределенной точкой выхода, окажется посреди голого мертвого поля, совершенно один, вне досягаемости галактических маяков и с неясной перспективой на спасение. Хотя бы потому, что здесь энергия улетучивалась моментально и непонятно куда, а накопить новую для вскрытия портала и бегства в обжитые пространства, поближе к цивилизации или, что вернее, ко множеству цивилизаций, было неоткуда. В Темном Царстве почти не было звезд, а те, что были, едва тлели, не имея сил пробить скудными лучами облака тяжелого холодного газа. Правильнее было бы назвать это гиблое место Трясиной, но во времена визуальных наблюдений и физической недосягаемости ни у кого язык не повернулся бы обозначить галактический объект столь приземленным именем. После нескольких бесплодных попыток пробить преграду Кратов оставил Темное Царство в покое…

…Потому что его внимание было перехвачено вереницей Молчащих. Громадные сверкающие шары, ощетинившиеся полуторамильными иглами на манер морских ежей или каких-нибудь фораминифер. То ли корабли, то ли живые существа, то ли причудливые игры гравитационных сил с расплавленными в звездном тигле малыми космическими телами. Как всегда, загадочная процессия резво неслась в субсвете из ниоткуда в никуда, не откликаясь ни на какие запросы, игнорируя все попытки контакта и отбрасывая автоматические зонды защитными полями необъяснимой природы. «Вот и попались, – хищно подумал Кратов. – Можете молчать сколько влезет, но кто вы и зачем вы, это я сейчас узнаю…» И в тот же миг само собой внутри него возникло ясное и непреложное понимание того, что не нужно ничего узнавать. Есть явления, которые будет правильно просто оставить в покое, и Молчащие – одно из таких явлений. «Зачем оставлять нераскрытые тайны?» – успел он подумать, но без прежнего энтузиазма. Ответ пришел немедленно: не такая уж это и тайна. Всего лишь никого не тревожащий феномен. И пусть его…

…А где-то шла война. Как это и бывает с войнами, бессмысленная и потому особенно жестокая, чтобы большой кровью надежно затопить поиски первопричин и пути к замирению. Над серыми выжженными пространствами плыл вонючий свинцовый туман, а в прорехах его что-то беспрестанно полыхало и взрывалось. «Чувство мира» не позволяло различать мелкие детали. Потоки живой лавы, что выплескивались из-за крепостных стен, не распадались на отдельные частицы, а набегали один на другой и откатывали, оставляя черный выжженный след. Тотчас же последовал информационный блиц: звездная система с индексом вместо имени, арахноморфы, цивилизация третьего класса, со всеми сопутствующими бедами и ограничениями, от кастовой раздробленности до пассионарных монотеистических культов, как водится – антагонистических, включающих в число заповедей помимо фарисейских призывов к душелюбию и смирению также и бескомпромиссное истребление вероотступников. Ведется наблюдение, выстраиваются сценарии конфиденциального умиротворения, но до сколько-нибудь удовлетворительных результатов – семь парсеков и все кометным поясом… Да, это плохо. Да, жаль этих дураков. Да, нерациональное расходование генетического материала. Но законы исторического развития неумолимы: пока сами не совладают со своими болячками, никто сторонний не поможет. Можно погасить агрессию, посулить какие-то блага, да что там – запугать. На какое-то время. Ничто и никуда не денется, рано или поздно прорвется, как нарыв, и будет во стократ хуже, больнее и с большей кровью. Проверено многократно…

…Затем он увидел корабль. Холодную, давно брошенную экипажем коробку посреди заснеженной степи, со всех сторон зажатую высокими покатыми холмами, словно бы чья-то заботливая рука (и он знал, чья именно, хотя назвать этот рабочий орган «рукой» было немалым допущением) поместила презент в бархатную коробочку и перевязала шелковой лентой. Порывы ветра срывали снеговые пласты с холмистых куполов и уносили верхами в степной простор. Кораблю ничего не перепадало. Он как стоял на виду с птичьего полета, так и продолжал стоять, и в этом его положении виделся точный расчет. Если вспомнить, что птиц в этих краях не увидать еще пару-тройку миллиардов лет, а то и вовсе никогда. «Потерпи. Я уже рядом…»

С изрядным усилием он привел в действие защитные механизмы сознания. Заслонки, одна за другой, рушились с тяжким грохотом, отсекая его от информационных потоков, которыми он все едино был не в состоянии управлять.

Остались только тектоны.

Для чего они позвали его, все еще оставалось неясным.

Но не по их зову он явился в Призрачный Мир.

У него были собственные цели.

8

Кратову стоило неимоверных усилий разомкнуть связь и выйти из круга.

Теперь он стоял сам по себе, одинокий, немощный, потерянный. Как заблудившееся дитя посреди темного леса. Ничем более не сдерживаемые волны инфразвука накатывали