"Фантастика 2025-30". Компиляция. Книги 1-31 - Алексей Валерьевич Шмаков

– Надоело спать на земле, – повернувшись, проворчал он.

– Так торговцы же этим и живут. Бродят по дорогам, покупая тут, продавая там.

– Я – неправильный торговец, – хмыкнул Джуниор.

– Ну, ничего, разбогатеешь и купишь себе корабль, там обустроишься с комфортом.

– Вряд ли, – с сомнением протянул он, но увидев мою приподнятую бровь, пояснил, – у меня «морская болезнь». Это такая…

Увидев, что я захрюкал, захлебываясь от смеха, он насупился и замолчал.

– Ты и правда неправильный торговец, – отсмеявшись произнес я.

– Я хочу создать торговый дом, в который люди сами будут приходить и покупать все что нужно. Это как рынок, но все товары мои. Мне не нужно будет лично скитаться по миру, мои люди сами будут это делать и привозить товары в дом.

Да ты ж посмотри-ка на него. На дворе девятый век, а этот ушлый тип только что изобрел торговый центр. Что же, мне будет, чем его зацепить. Стоит намекнуть, что можно построить многоэтажное здание, в котором будет и банк, и ресторан, и торговые ряды. А если подкинуть идею, что не обязательно брать свои товары, а можно сдавать места в аренду, так он будет мой не только по зову долга и обязанностей, но и по зову сердца. А сколько таких идей из моего мира я могу еще ему преподнести – уйма.

– Я могу тебе в этом помочь. Я многое могу тебе рассказать на эту тему.

Аршак заинтересовано глянул в мою сторону.

– По поводу письма от отца, – начал он ни с того, ни с сего, – он клянется, что у него не было другого выхода.

Парень хочет раскрыть мне душу, чтобы между нами не было недосказанностей, наверное. Доверительные отношения с ним нужны и мне. Пора учить латынь. В Византии это государственный язык.

– Не бери в голову. Мне все равно, что он написал. Встретимся с ним и поговорим втроем, не скрывая ничего. Если не было выхода, значит, будет прощен. Разговор как-то сам стих.

– Спасибо, Ларс, – Аршак прикрыл глаза, засыпая.

Я же долго ворочался. Сон не идет совсем. Давно такого не чувствовал. Пришлось встать. Попробую размяться, помахать топорами. Может быть, если ушатаю тело до состояния изнеможения, мозг даст команду на отбой.

Я отошел немного в сторону от лагеря, кивнув дернувшемуся дозорному и пояснив, что все в порядке. Близнецы ласкали ладони. Свет звезд был достаточным, чтобы не потерять из виду наше расположение. Я залюбовался небом. Звезды в этом веке ярче что ли? Млечный путь четко вырисовывается над головой.

Не знаю, сколько времени я так простоял, но отвлек от созерцания шорох листьев. Характерный шорох. Не тот, который ветром скрежещет по земле, а шорох раздавливаемых сапогом, листьев.

Я аккуратно перетек из позы «охренеть какое небо» в позу «порву в клочья топорами-близнецами». За счет чернения топоры не отсвечивали. Послышались тихие голоса. Кто-то, буквально в метре от меня, полз в сторону нашего лагеря. Два воина, с луком в одной руке и колчаном стрел в другой, по-пластунски направлялись к дозорному.

Нужно что-то предпринять. Необходимо сначала приголубить этих гостей и успеть крикнуть караульному, чтобы трубил тревогу. Два ночных гостя ползли мимо меня. Я рассчитывал, что они проползут еще полметра, тогда мне удобнее будет замахнуться. Но судьба решила иначе. Один из этих субчиков, видимо почувствовал что-то, оглянулся назад. Ничего не заметив, он повернул голову обратно. Но на середине этого движения, его взгляд зацепился за меня. Не повезло. Действуя на впрыске адреналина и отточенных тренировками замахе, я по-простому, словно по полену рубанул, взмахнул топориком в тыковку ближайшего, ничего не подозревающего, врага. От таких ран не выживают. Минус один.

– Рота подъем, – крикнул я дозорному.

Второй ползунец не растерялся. Перекатился на бок, бросая колчан и натягивая стрелу. Я, не ожидая такой прыти, глупо кинул в него второй топорик без замаха. Наверное, это было разумно, так как не ожидавший такой подлости, стрелок, инстинктивно пытался увернуться от брошенного оружия. Его стрела улетела в никуда. Второй попытки я ему не дал. Кинувшись в его сторону, я хотел зарядить кулаком, вот только окружающее пространство посчитало, что это будет не честно и подсунуло мне под ноги какую-то вязкую субстанцию. То ли это была глина, то ли звериные фекалии, не важно. Важно то, что поскользнувшись, я полетел головой вперед на бедолагу-стрелка. Оказалось, моя голова-таран прилетела в челюсть врагу. Минус два. Ну ладно, полтора, не убил же я второго.

В это время дозорный поднял тревогу. Со всех сторон послышались крики и топот врагов.

Нас окружили грамотно. Отрезали пути к лошадям. Почти убрали часового, я помешал. Наши проснулись. Послышался окрик Сокола. Безумный рев Аги вспугнул даже меня. Причем так, что кровь застыла в жилах. Надеюсь, его не ранили. Эса показалась возле кричавшего дозорного. Я побежал в лагерь. Наш отряд сбился в кучку. Эстрид метала ножи преимущественно в стрелков, поэтому нападавшие быстро потеряли преимущество дальнего боя.

Ага, схватив бревно, орудовал им словно косарь в поле, собирая врагов штабелями. По сути, бой выиграли Эса и Ага. Нападавшие, почуяв наше превосходство в живой силе, сразу ретировались. Несколько дружинников, в горячке боя решивших преследовать беглецов, получили оплеухи от Эсы.

Мы еще пару минут ожидали второй волны нападения, но, по-видимому, на сегодня развлечения закончились.

Сокол стоял бледной тенью возле дяди. В его плече торчала стрела. Забава, не успевшая даже толком испугаться, со слезами на глазах полезла за чистой тканью и перевязочным материалом. Восстанавливаться он будет долго. Дядя сказал, что рана не смертельная, но плохая, стрела уперлась в кость ключицы. У учителя была довольно неприятная для заживления рана.

Еще двое дружинников тоже были ранены. Причем оба в ногу, один в левую, другой – в правую. Эса их даже прозвала так – Левоногий и Правоногий. Потерь у нас, к счастью, не было.

Возле Сокола развела бурную деятельность Забава. Эса с дружинниками рыскала вдоль периметра лагеря, собирая раненных нападавших. Пытать, видимо, будет. Ага, опираясь на бревно-дубину осоловело смотрел по сторонам. Я подощел к нему и спросил чего он так рычал-то. В ответ он бросил бревно, сложил ладони под ухо в жесте «спать», после стукнул в ладоши и указательным пальцем показал жест «нельзя», после чего рыкнул свое: «Ага». Если я правильно понял, он сказал, что не любит когда его будят среди ночи, так как он пугается и всем из-за этого будет большое «ага».

Забава напрягла Аршака, чтобы он держал сопротивляющегося Сокола. Дядя