Почему Я? Часть 2 - Владимир Германович Корешков

бесценный дар – я не мог его не принять, моля Создателя об одном – только бы девчонки Аня с Жанной не узнали, тогда мне точно край. Ведь им не объяснишь, что пошел я на это не из похоти, а из сострадания и милосердия.

Алтона, как опытный партнер в танце, повела, сразу же взяв инициативу на себя. Без сомнения, она была опытной женщиной. В процессе я с удивлением отметил, что самые изысканные ласки, что дарят нам женщины, на Земле и здесь, на Юпинии, одинаковы, ее язык, губы и очень нежные руки, что неторопливо исследовали мое тело сверху донизу, надолго становились на том месте, которого в свое время был лишен Гоздий, ни на секунду не отводя от меня своих умных пытливых глаз, она зорко следила за тем, чтобы мне было очень хорошо, подмечая малейший нюанс в моем поведении, четко, как радар, улавливая, в каком именно месте я более чувствителен, где надо чуть помедленнее, а когда нужно ускориться, активно работая не только губами, но и руками. Все это делала на редкость слаженно, заставив меня вначале застонать, а потом даже закричать от неописуемого удовольствия, после такой сладострастной пытки рывком оседлала меня, впустив в себя так глубоко, насколько это было можно, сильно сдавив своими бедрами мои, заодно внутренними мышцами зажала, словно в крепкий кулак, восставшую часть меня, долго не двигалась, давая себе и мне ощутить всю важность, глубину момента. Взяв мои ладони, положила себе на груди.

– Держись, – тихо прошептала она мне.

Алтона не спешила, движения ее были плавны и грациозны, мы словно раскачивались на каких-то экзотических качелях. Затем менялись позы, ночь была долгой, и хотя некоторые позиции требовали активного мужского участия, она все равно не отдавала инициативу, двигаясь постоянно в фарватере, заставляя меня быть ведомым, и одновременно четко следила, пытаясь угадать, что и как мне больше нравится. Наконец я понял, что все, более не выдерживаю этих чарующе-обольстительных и слегка утомительных качелей и вот-вот мой мозг, и не только он, взорвется фейерверком грандиозного салюта, я попытался выйти из нее.

– Нет, в меня, – требовательно попросила она и сделала все, чтобы я не мог осуществить свое желание извергнуться вне ее.

Утро. Первым, что я увидел, проснувшись, было обнаженное женское плечо и густые русые с проседью волосы, блестящие, гладкие, как будто только что причесанные. Алтона лежала на боку спиной ко мне. Как странно и удивительно пахнут ее волосы, ее тело. Я почувствовал теплую волну нежности, поднимающуюся откуда-то из глубины моей души. Придвинулся к ней поплотнее, положил руку на талию и поцеловал ее гладкое покатое плечо. Так бывает. Ты вроде бы не любишь этого человека, не испытываешь к нему сильных чувств, и все-таки после совместно проведенной ночи он не становится тебе неприятен, а, наоборот, становится ближе, роднее. Тебя захлестывает цунами теплых эмоций по отношению к нему. Алтона по-своему восприняла мои «нежняшки». Она, томно потянувшись, перевернулась на спину, развела широко ноги, согнув в коленях.

– Войди в меня, – попросила она хриплым со сна голосом.

Я не заставил себя упрашивать дважды. Сейчас она отдавалась мне по-другому, не как вчера, передавая инициативу, словно эстафетную палочку, в мои руки, давая на все сто почувствовать себя альфа-самцом и альфа-лидером, саванным львом, терзающим свою львицу, но снова не дала в нужный момент выйти из себя, закинув свои ноги мне на талию, крепко сцепив их в своеобразный замок у меня на спине, держала их так, пока я полностью не излился.

Мне было необычайно хорошо, так, словно сбросил с плеч тяжелейший груз, который уже давно висел на них и сильно мешал. Настроение прекрасное, голова ясная. Так что моральные и физические кондиции у меня достигли самого пика. Я был готов на новые подвиги. Наверное, мы с Алтоной еще бы долго нежились, если бы не звонкий протяжный крик смотрящего на мачте:

– Земля!! Земля!!

Жаль, но нужно вставать. Ох и тяжелая доля быть президентом – лимит личного времени сильно ограничен.

Алтона, лежа на боку и подперев голову рукой, внимательно смотрела на меня, пока я одевался.

– Сталексий, ты научишь меня пользоваться мечом? – неожиданно спросила она.

– Хорошо, научу, – я согласно кивнул головой.

– Я пойду с тобой, – твердо сказала она.

– Можешь не спешить, если хочешь, еще поваляйся.

– Ты не понял. Я пойду с тобой на берег.

– Не стоит. Это может быть смертельно опасно.

– Я пойду, – безапелляционно заявила она. – Не желаю с тобой расставаться. Если тебе суждено быть убитым в бою, я хочу быть рядом и умереть вместе с тобой.

Я, заглянув в ее полные решимости глаза и не зная, что ей возразить, опять кивнул головой.

– Хорошо, пусть будет так, но в бою всегда держись позади меня. Обещаешь?

– Да, Сталексий, обещаю.

И хотя добровольцев, желающих пойти и разгромить невольничий рынок, набралось много, я отобрал с собой только самых крепких и тех, кто худо-бедно имел опыт обращения с оружием, которого у нас, кстати, было в обрез и не всем хватило. Пришлось довооружаться подручными средствами – дубинами, баграми, в общем, всем тем, что хоть как-то подходило для выполнения нашей миссии. В ход пошли даже камни – самое верное и незаменимое оружие пролетариата. Вместо себя старшим на галере оставил Торсия, правда, парень тоже рвался в бой. Пришлось ему и заодно остальным объяснить: хоть у нас и демократия, но дисциплину и единоначалие в военных операциях никто не отменял. Поэтому приказы верховного главнокомандующего, на данный момент это я, обсуждению не подлежат.

Поскольку совсем близко к берегу подойти не удалось, десантировались прямо в воду. Выйдя на сушу, построил в колонну по двое свое мокрое войско. Смотрелись они живописно, но держались молодцевато – ни дать ни взять «морпехи» – гроза морей. Ладно, высушатся по дороге.

Вперед выслал дозор – пару сообразительных мужичков. Ну что, в путь. По моим прикидкам пройти вдоль берега надо было около десяти километров и попытаться остаться все это время незамеченными. Темп взяли резвый, хотелось поспеть к середине базарного дня. Шли сосредоточенно и молча. Юкиан вышагивал рядом со мной. Алтона, сжимая в руке Гоздиевский кинжал – оружие, которое ей принадлежало по праву, – не отставала от меня ни на шаг, шла, как я и велел, немного позади, но строго за мной.

Наш путь лежал в гору, а солнышко припекало, и, несмотря на то что совсем близко было море – это ощущалось по свежему легкому бризу, – пот катил градом, в горле сохло хуже,