Фантастика 2025-166 - Августин Ангелов

сомневаюсь, что наркому получится в полной мере донести все это до Сталина. Точнее, убедить его в правдивости этой информации. Для меня же всё это в полной мере объясняло, каким образом в моем прошлом мире пришёл к власти Хрущев, которого даже его ближайшее окружение считало если не клоуном, то кем-то близким к этому.

Нарком не зря сейчас так возбудился и решил действовать. Более того, невольно у меня мелькнула мысль, что как бы не было поздно. Может быть, и не надо было ехать за разрешением, а начинать действовать самому? Сразу, максимально решительно и быстро, насколько это возможно.

В общем, все плохо, а может и ещё хуже. Я в этом убедился, когда мы на подъезде к даче Сталина услышали заполошную стрельбу.

Берия, побледнев, как полотно, тут же велел водителю добавить скорость, а я, шалея от своей наглости, произнес:

— Нельзя сейчас торопиться. Уверен, что, если мы продолжим движение тем же порядком, то помочь не сможем, а просто без толку погибнем. Нужно перестроиться перед боем.

Посмотрев в глаза наркома, я добавил:

— Позвольте, я распоряжусь.

Надо отдать Берии должное. Он не стал сомневаться ни секунды и тут же коротко ответил:

— Командуй.

Остановить колонну и поставить сопровождению задачи много времени не потребовалось. То, что мы поступили правильно, подготовившись к бою, стало ясно уже через несколько минут, когда подъехали поближе к месту событий.

Нападавшие, как я и думал, оставили у себя в тылу заслон, состоящий из пары станковых пулеметов и двух десятков красноармейцев, которых без особых проблем сбили с позиций наши выдвинутые вперёд броневики.

Страшно подумать, что могли натворить два этих пулемета, если бы мы продолжили движение в прежнем порядке. Сейчас же броневики уничтожили эти пулеметные точки, практически не останавливаясь. Соответственно, благодаря перестроению перед боем, мы добрались до основного места событий достаточно быстро, и как нельзя вовремя.

Бой шёл уже непосредственно возле дачи. Не сказать, чтобы засевшие в помещении защитники вели плотный огонь. Конечно, ещё сопротивлялись, но, появись мы чуть позже, и спасать было бы некого.

Атаковала дачу полноценная стрелковая рота и нам очень повезло, что она была без средств усиления.

Удар с тыла получился губительным для противника, главным образом из-за броневиков, которые ненадолго стали королями этого боя, изрядно проредив противника губительным огнём своих пулемётов.

На самом деле, сказать, что у нас получилось без проблем справиться с нападавшими, это соврать. Бой получился, несмотря на свою скоротечность, очень жарким, тяжёлым, с множеством потерь.

Напавшие до конца пытались закончить начатое и добить находящихся в помещении людей, не остановив атаку, даже проигрывая бой в целом. Действовали они с непонятным фанатизмом и бились до конца.

Что говорить, если они в итоге смогли поджечь оба наших броневика? И это при том, что машины двигались под прикрытием пехоты. На самом деле все действительно висело на волоске. До самого конца было неясно, за кем останется это поле боя. Если учитывать наше превосходство в автоматическом оружии (а у нас чуть не половина бойцов были вооружены автоматами) и тот момент, что бой шёл на равных, то возникает вопрос, что это за часть здесь задействована? Как-то совсем не похожи бойцы этой роты на осназ, но их выучка вызывает уважение.

Понятно, что отмечал я все это для себя в пылу боя, мимоходом. Да и волновал меня в этот момент гораздо больше другой вопрос, о судьбе главы государства. Но разобраться позже с этими непонятками было необходимо.

Сталин выжил, хоть и был ранен в покалеченную руку. Помимо него, в живых и относительно работоспособных остались Власик, четыре человека из обслуживающего персонала и пять бойцов охраны. Ещё восемь человек из числа охраны были тяжело ранены и недееспособны. Все остальные погибли. Из нападающих в живых осталось только три человека, но были сильно изранены. Бились эти скунсы до конца.

Сопровождавшие нас с наркомом люди тоже понесли жестокие потери, работоспособных среди них осталось непозволительно мало. В общей сложности около полутора десятков, ещё два десятка попали в число тяжелораненых.

Главное для меня, что ни жена, ни нарком, ни я не пострадали. Кстати сказать, если я больше командовал, а жена в бою не участвовала, то нарком находился чуть ли не на острие атаки, и действовал очень даже шустро. Я за ним, естественно, специально не наблюдал, но несколько раз он попадался мне на глаза. Воевал очень достойно, что вызывало немалое уважение.

Все говорит о том, что это нападение на дачу готовились давно и тщательно. Сейчас, по окончании боя у дачи стало хорошо слышно канонаду идущих в округе боев, доносящуюся издали. Стало понятно, почему кроме нас никто другой не явился на помощь.

Похоже, что нападающие сделали всё для того, чтобы им при любом раскладе не помешали сделать свое дело. А наше здесь появление ничто иное, как счастливый случай, нарушивший чьи-то планы. Но об этом мне сейчас тоже думать было некогда.

Пока я занимался на улице неотложными делами — организацией охраны, помощью раненым, сбором трофеев Берия в сопровождении моей жены направился к Сталину.

Вроде я и ненадолго задержался на улице, а когда зашёл в помещение, то понял, что опоздал, и случилось непоправимое.

Может я, конечно, нагнетаю, но, глядя на удивленные лица Сталина и Берии, по-другому подумать не мог. Сталин, слушая доклад наркома, с ошарашенным лицом смотрел на Настю, которая занималась его раной. Ладно бы она это делала как раньше со мной, без фанатизма, но здесь она, похоже, переплюнула саму себя.

Дело в том, что она в своём желании помочь выложилась на все сто. Это привело к тому, что лечение сопровождалось некоторыми световыми эффектами, видимыми невооруженным глазом.

Между её руками, которые она держала над раной, и этой самой раной клубилось небольшое облачко желтоватого тумана, чем-то похожее на ореолы, нарисованные на иконах над головами святых. То ещё зрелище, завораживающее. Не зря у Сталина с Берией глаза были по пять копеек.

Это можно было бы как-то объяснить, но здесь я, не оправившись до конца от недавнего боя, внёс свою лепту в копилку непонятного.

Глядя на осунувшуюся побледневшую жену, мне настолько стало её жалко, что я, не задумываясь о последствиях, действуя инстинктивно, стремительно переместился к ней, положил свои руки ей на плечи и всем своим естеством захотел передать ей часть имеющейся у меня энергии. На удивление получилось. Но, можно сказать, что я снова буквально капнул микроскопическое количество вместо того, чтобы восполнить потраченное