Приказано поступать по совести - Сергей Елисеев

- Вадюх, ты как? - обеспокоенно спросил Егор.

- Хуже некуда! - простонал товарищ, держась за раненную ногу.

Рация была включена, а потому все переговоры противника были нам слышны. После нашего дерзкого рывка враг оклемался довольно быстро. Американцы уже окружили здание, и с минуты на минуту начнут штурм.

- Надо отступать наверх! - предложил я.

- Нет... - выдохнул Вадим, отчего я тут же замолчал - Я уже нежилец. Оставьте меня!

- Не городи чушь! Я тебя не оставлю! - резко возразил я.

- Разуй глаза, Андрюха! - вскричал Вадик. - Вы меня не утащите, а сам я идти не могу!

Он приподнялся на руках, после чего тут же припал обратно к стене.

- Американцы вот-вот начнут штурм. Отступайте наверх, укрепитесь там. А я их задержу! Если волк, попавший в капкан, хочет жить, он должен отгрызть себе лапу! Если ты хочешь спасти остальных, ты должен бросить обузу! А иначе погибнут все!

Я молчал. Мне было нечего ответить. В голове крутился лишь один навязчивый вопрос: Зачем всё это? Мы окончательно загнаны в угол, нам не спастись. Отступая на верхние этажи, мы лишь даём отсрочку неизбежной гибели. Вадик ошибся, сравнив остаток нашей группы с раненным хищником. У хищника есть шанс сбежать, укрыться от опасности и сохранить себе жизнь. Мы же в данной ситуации - обезглавленная курица, мечущаяся из стороны в сторону в последние секунды своего существования. Но ежели нам известно, что нас ждёт смерть, то почему мы продолжаем сопротивляться? Почему продолжаем биться, словно у нас ещё есть шанс? Ответ на то один: дух не позволяет нам опустить руки и сложить оружие. Он теплится внутри нас, и пока он жив, несправедливость, блокада, боль, холод - ничто не заставит нас сдаться! Потому что русские не сдаются!

- Отходим наверх. Укрепимся на верхних этажах. - сквозь силу произнёс я.

- Я остаюсь! - внезапно заявил Егор.

Возле сердца что-то кольнуло. Мне искренне хотелось верить в то, что слова Егора мне всего-лишь померещились.

- Что?... - непонимающе спросил я.

- Я остаюсь, Андрюх. - подтвердил свои намерения Егор.

- Но ты же погибнешь! - воскликнул я, а голос мой задрожал.

- Я знаю...но я не оставлю Вадика. Мы дали друг другу клятву. - сдавленным голосом ответил парень, опустив взгляд.

- Тогда я остаюсь! Я не имею права вас оставить! - решительно заявил я.

- Спасай детей, брат, - тихо произнёс Егор, - теперь это твоя священная миссия. А иначе всё это было зря...

Передо мной встал тяжёлый выбор. И как бы горько и больно ни было это признавать, но Егор был прав. Вадика спасти не получится, но и бросать его Егор не собирается. И лучшее, что они могут сделать в этой ситуации - как можно дольше стягивать огонь на себя. Моя же задача - спасти детей и Полину. Парни верят, что так будет правильно. Но в душе меня гложет боль. Совесть грызёт меня за то, что я бросаю друзей. Мы ведь всю жизнь прикрывали и помогали друг другу. А теперь я бросаю их, пусть и не из подлости или страха. Но смогу ли я себе простить этот поступок? Смогу ли жить дальше с осознанием того, что я отрёкся от совести и сделал столь чудовищный выбор?

- Я не могу оставить вас...совесть мне не позволит... - сглатывая слёзы, мямлил я.

- Ты всё делаешь правильно. Просто иди вперёд. - ободряюще сказал Вадик.

Уже был слышен топот вражеских сапог. Всё громче и отчётливее становились шаги. Необходимо было принять решение прямо сейчас.

- Простите меня, парни...

- Спасибо тебе за всё, брат! - обречённо улыбнулся Егор.

Мы обнялись и я горько расплакался. Расплакался от того, что вновь теряю самых близких мне людей. От горя и обиды за то, что я не могу ничего сделать для их спасения и мне приходится бросать их на верную смерть. Простите меня, парни. Простите, если сможете...

- Андрюха, у меня просьба. - сказал Егор, когда мы уже собрались уходить.

- Какая? - спросил я, обернувшись лицом к товарищу.

В ответ он протянул мне небольшую записную книжку. Коричневый смятый блокнот - я бы узнал его из тысячи. В нём Егор писал наброски для своих песен.

- Сохрани его, пожалуйста! Он, как осколок моей души! И даже, когда его не станет, пожалуйста, не дай ему умереть!

- Хорошо...

Мы с парнями в последний раз пожали друг другу руки, будучи не в силах сдержать слёз. И вот, я отступал вместе с Полиной и детьми наверх. А где-то внизу готовились к последнему бою мои верные друзья. Люди, которым я буду обязан по гроб. Люди, которые жертвуют собой ради торжества жизни...

Патронов оставалось немного - едва ли больше одного магазина. Бегом поднимаясь по узким лестничным проёмам, мы быстро выбрались на крышу. Отстрелив замок, я вышиб дверь, и мы наконец выбрались на самый верх.

Пред нами предстал сколь обворожительный, столь же пугающий вид. Небо пылало алой зарёй приближающегося рассвета, просыпающийся город горел многочисленными всполохами огня. Где-то на юге гремела канонада, в небо летели трассирующие снаряды. По всему городу гремели взрывы, стрекотали очереди и казалось, словно я слышу крики боли, страха и отчаяния десятков, сотен тысяч людей.

Никаких пожарных лестниц или других спусков с крыши здесь не оказалось. Мы были окружены.

Далеко внизу глухо ухнул разрыв, после чего завязался бой. Парни отчаянно сражались с превосходящими силами противника, а мне не оставалось ничего, кроме как слушать, как они погибают в неравном бою. Слушать ожесточённую перестрелку, до боли скрипя зубами и с трудом сдерживая слёзы.

Вдруг послышалось мерзкое гуденье, за последние сутки ставшее вестником неизбежной опасности. Спустя пару мгновений из-за края крыши воспарили два дрона, две винтокрылые птички, с прикреплёнными к ним небольшими - явно противопехотными - зарядами взрывчатки.

Недолго думая, я вскинул автомат и принялся палить по кровавым птичкам, кружившим над крышей высотки. Гудение лопастей и неутихающая стрельба перемешались в страшную какофонию звуков, в которой было практически невозможно сохранить самообладание. С трудом, но я смог взять себя в руки и сосредоточиться на единственно важной сейчас цели - ликвидации угрозы.

Организм, оказавшись один на один со смертью, за неимением сторонней поддержки, мобилизовал все ресурсы. Точность стрельбы