Рождённые из пепла - Акили

под чьи-либо интересы. Никакое притворство того не стоило. По этой же причине она до сих пор девственна. Брак с королём не консуммирован. Он ей не муж. Она не станет рожать детей предателю и убийце.

И его дядя даже хуже. Микая никогда не позволит коснуться себя тому, на чьих руках пепел и кровь её семьи, любимого и сотен людей.

В комнате уже горели свечи. Должно быть, Линн позаботилась. А потому Микая сразу заметила свёрток изумрудной ткани на кровати. Она осторожно его развернула и вздрогнула. Внутри была дубовая ветвь – герб её рода – в цепях.

– Стражник! – громко крикнула Микая. Он тут же вошёл. – Кто оставил свёрток в моей комнате? Ты не охранял мои покои?

Её взгляд был строг, но стражник и не подумал испугаться, словно не был удивлён.

– Это принесли по приказу канцлера. Он хотел, чтобы вы об этом знали, и просил передать, что навестит вас сегодня. Возможно.

– Что?

Стражник тут же захлопнул дверь, не успела Микая опомниться. В дверных кольцах снаружи заскрежетали цепи.

Глава 30. Не конец

Микая дёргала запертую дверь, звала стражу и быстро поняла, что бесполезно. Стражник, если он всё ещё стоял там, не отвечал ей.

«Конечно, они же все люди канцлера!»

Микая ходила от одной стены к другой и нервно заламывала пальцы. Она хотела выпить ягодную настойку из кувшина, но резко остановилась. Яда не было, иначе бы серебро его обнаружило, но туда могли подлить и что-то другое.

Микая больше не верила ни единому предмету в своей комнате. Скованная цепью дубовая ветвь зловеще поглядывала с кровати. Предупреждение. Ветвь завернули именно в изумрудный атлас неслучайно.

Все платья из шкафа пропали, осталось лишь то, что на самой Микае – с маками. Линн должна была сказать канцлеру, что не смогла избавиться от тёмных нарядов, что королева её поймала и едва не избила. Теперь Генрих решил заняться всем сам.

«Канцлер просил передать, что навестит вас сегодня. Возможно», – сказали ей, и Микаю била нервная дрожь. Он не может, не посмеет… а запирать её посмел? Присылать угрозу посмел?

Микая давно заметила, каким взглядом этот человек смотрит на трон. Но никогда не могла понять, что это значит. Не могла угадать его мысли. Только теперь поняла… и дрожь пробрала всё тело.

Микая не могла уснуть и всю ночь не выпускала из ладони рукоятку кинжала, хотя и сама не знала, что может им сделать. Она слабая женщина и не питала по этому поводу иллюзий. Но она не сдастся без боя. Не покорится! Она леди Благословенной крови и королева Адаманта.

Рука с кинжалом дрожала…

Свечи за ночь истаяли и погасли. Комната погрузилась в серый предрассветный сумрак. Скоро взойдёт солнце. Микае казалось, что с рассветом исчезнет и её страх. Слепая надежда измученного разума.

Страх… Генрих не пришёл и не придёт сегодня. Микая вдруг ясно это осознала. Его возмездием был страх. Он заставил её мучиться всю ночь и заставит ещё, если захочет. Если бы у королевы была «любимая собака», он бы убил её, чтобы Микая больше не могла спать спокойно, чтобы боялась его.

Линн… Нет, Линн стала куда умнее, чем при их первой встрече. Она не выдаст себя. Канцлер всё ещё думает, что держит служанку на поводке. Линн в порядке… должна быть в порядке.

Когда у дверей послышался шум снимаемых цепей, уже давно рассвело. Дело было к полудню, но солнце скрывали безжизненно серые облака.

Королева ожидала, что кто-нибудь войдёт, но дверь осталась закрытой. Тогда Микая сама распахнула её и вышла, глаза метали гневные молнии.

Стражник стоял на своём месте, как и положено. Не тот, что был здесь вчера, но, несомненно, дверь отпер он, цепь лежала у его ног. Микая собиралась обратить свой гнев на него, но всмотрелась в его лицо, в большое родимое пятно на щеке и с удивлением выдохнула:

– Ты…

– Поль из Визарда, к вашим услугам, Ваше Величество, – сказал он, не скрывая усмешки.

Тот самый, которого когда-то опоила Линн, который собирался вернуть обиду насилием, который покинул дворец с чувством глубокого гнева и ненависти.

– Я велела тебе убираться из дворца, – холодно сказала королева.

– Не понимаю, о чём вы, Ваше Величество. Меня лично нанял лорд канцлер и назначил вашим гвардейцем. Я буду заботиться о вашей безопасности.

В Микае вспыхнул гнев, загорелся огнём от кончиков пальцев до макушки. Ещё одна месть от Генриха. Ещё одно предупреждение. Он вернул во дворец и приставил к королеве человека, который ненавидел её, человека, который хотел изнасиловать её служанку. И он будет заботиться о безопасности? Он отойдёт в сторону, если Генрих прикажет, запрёт королеву в клетку, если тот захочет.

– Убирайся вон с моих глаз. Я не желаю видеть тебя в этом дворце, – слова холоднее снегов на Божественной горе, взгляд горячее пламени судьбоносной ночи.

– Прошу прощения, Ваше Величество. Этот приказ я не могу выполнить. Моё назначение одобрил король, и только он может меня прогнать.

Поль неприкрыто улыбался. Король! Король подписывает не глядя всё, что ему приносит дядя.

– У вас будут ещё пожелания, королева? – в каждом слове сквозило нахальство.

– Будут. Линн ко мне, живо. Ей придётся ответить, где мои платья. Если, конечно, канцлер не собирается примерить их сам или выдать в качестве мундира своим новым назначенцам.

Улыбка на миг сошла с лица Поля, но он постарался не показать это и расслабленной походкой, посвистывая, отправился исполнять поручение.

Линн явилась нескоро, и Микая всерьёз начинала опасаться за её жизнь, но служанка вошла как ни в чём не бывало с подносом запоздавшего завтрака.

– Где ты была?! – строго спросила королева, и Линн съёжилась. Госпожа никогда не повышала на неё голос, даже когда подозревала в предательстве.

– Простите, госпожа, – тихо ответила Линн и покосилась взглядом на дверь. – Меня вечером вызывал канцлер, сказал, что сегодня, то есть вчера я вам больше не нужна.

Позже Линн расскажет, что канцлер потребовал ответа за невыполненный приказ. Линн пролила слёзы, что королева грозилась её избить и выгнать. «Это была проверка Её Величества, иначе бы я не смогла остаться при ней, простите!» – причитала служанка. Тогда канцлер устроил свою проверку. Лишь после, когда Линн проявила всю свою покорность, канцлер отпустил её из-под надзора и велел возвращаться.

– Уже полдень, Линн, ты давно должна была явиться, – произнесла Микая, но на этот раз строгость была напускной для посторонних ушей за дверью.

– Я исполняла ваше недавнее поручение.

– Что? Какое поручение?