Lenimentus - Эл Фарбер

вихрем пронеслись мимо Дженни. Обрывки фраз, непрошенные и ненужные, последовали за ними, и она зажмурилась, не в силах вынести воспоминаний. Сквозь крики и эхо оповещающих систем, она слышала хриплый голос Бена:

– Любой «психо» представляет угрозу для Альянса. Каждый из нас может покалечить человека, сбить челнок и даже повредить Барьер. Нам доверяют, потому что мы также можем не допустить крушения или воссоздать барьер и спасти чью-то жизнь. Каждый новый день помощи другим отмеряет наше время. Наш долг – доказать, что нас не стоит бояться. Мы обязаны показать, что, пускай мы и отличаемся от обычных людей, но употребляем нашу силу исключительно во благо. Достаточно одного инцидента, подобного тому, что вы устроили в коридоре, чтобы на веки заклеймить всех «психо».

На верхней части подлокотника кресла Бренана открылась округлая ниша, и оттуда поднялся продолговатый объект. Дженни успела разглядеть два конуса, наполненные песком. За секунду до того, как предмет коснулся пола, она вскрикнула и сквозь боль выбросила руку вперёд. С треском и звоном стекло рассыпалось на сотни фрагментов, тут же покрывшихся горкой мелкого бежевого песка.

Билл вскочил из-за стола, едва не перевернув его. Дженни в ужасе отступила.

– П-простите… – прошептала Дженни. – Я хотела…

Из-под осколков вылетела резанная фигурка – сгорбившийся человек, одетый в балахон и прижимающий широкие рукава к лицу. Шершавая, в трещинах поверхность казалась необычной, но прежде, чем Дженни успела её ощупать, фигурка ускользнула. Покачавшись из стороны в сторону и стряхнув с себя песок, она плавно взлетела на подлокотник кресла Бена.

– Видели, что она сделала? – Билл ткнул рукой в сторону Дженни. – Её нельзя здесь оставлять!

– ХВАТИТ! – рявкнул Бен. Фигурка на его кресле задрожала. – Вы показали себя достаточно. «Психо» – не просто ещё одно подразделение экспериментальных войск. «Психо» – это семья.

Кресло поплыло к двери. Дженни хотела было пойти следом, но не смогла ступить и шагу. Вокруг неё словно выросли невидимые стены.

В дверях Бен остановился и, не поворачиваясь, сказал:

– Никто не выйдет отсюда до тех пор, пока часы не будут собраны.

Дверь закрылась, и в тот же момент мешавшие двигаться оковы исчезли.

– Ну и чего ты добилась?

Билл обогнул стол и вдруг толкнул его ребром к Дженни. Выбросив руку, она легко перехватила приближающийся объект, развернула и поставила на место.

– Неожиданно, – прокомментировал Билл.

– Я двигала эти столы, поворачивала, держала в воздухе, ловила, расставляла и разбирала, – сказала Дженни. – И могу стукнуть тебя любым из них – или всеми сразу.

Билл захохотал. Дженни с трудом собрала остатки сил в ноющем теле и принялась поочерёдно поднимать каждый из двенадцати столов, но парень остановил её:

– Верю-верю. Лучше собирай, что разбила.

– Я не… – вспомнив, кто перед ней, Дженни решила не оправдываться. – Хорошо.

Билл разлёгся на возвращённой ему парте, а Дженни опустилась на корточки перед горкой песка и битого стекла. Осколков было слишком много. Дженни попробовала взяться за самый большой и вскрикнула. На исцарапанный пол закапала кровь. Голограф тут же предложил воспользоваться заживляющей мазью.

– Ты что, глупая? – Билл повернулся к ней. – Тебе энергия зачем?

Дженни не ответила. Она вспоминала, как однажды её пёс, Марк, разбил керамическую кружку отца, подаренную ему на день рождения командирским составом части. То был канун Нового Года, Генри ещё не вернулся со службы, а Жиль только-только приехал со станции. Двоюродный брат всегда был находчивым и, отлучившись на пятнадцать минут, вернулся с какой-то клеющей смесью – так как отец никогда не пил из этой кружки, то безопасность состава не была важна. Половину дня они пытались склеить разлетевшиеся фрагменты рисунка. Получилось неважно, но майор Райс ничего не заметил – издалека кружка, стоящая на полке стеллажа для наград, выглядела так же, как раньше.

Дженни тяжело вздохнула, понимая, что собрать что-то из сотни стеклянных фрагментов, часть из которых обратилась крошкой и смешалась с песком, было невозможно.

– Давай побыстрее.

Дженни недовольно посмотрела на Билла из-за плеча.

– Если ты можешь собрать – то собирай.

– Я-то что? – зевнул тот. – Я ничего не делал.

– Я тоже!

Возмущение в ней нарастало с каждым притворным движением этого парня. Ей хотелось растоптать его, вдавить и размазать по столу за то, как он обошёлся с ней и как продолжал себя вести – но она не могла. «Ставь щит» – шептал призрак Джейн.

– Послушай, мне правда жаль, что так вышло с Джейн…

– Замолчи.

– …мне правда жаль, но я не хотела, чтобы так вышло.

– Конечно. Уверен, Джейн с Кевином бы это оценили.

– И Кевина жаль! – хотя в его смерти она не была виновата, Дженни действительно сожалела, что тот погиб. Любой солдат, погибший за Альянс, заслуживал почитания и скорби. – Если бы я могла вернуться в прошлое, я бы остановила тех, кто…

Билл отвернулся, и тогда Дженни выпалила:

– Мою маму тоже убили роботы.

– Всех в Орионе убили роботы, – вяло ответил Билл.

– Нет, это было раньше, – мотнула головой Дженни. – Это было пятнадцать лет назад.

Билл заинтересованно посмотрел на неё.

– Она была солдатом?

– Нет. Мы жили в одном из восстановленных Убежищ.

В глазах парня мелькнуло понимание.

– Новосельское…

– Роботы появились из ниоткуда – просто появились посреди прохода, когда мы шли из медицинского блока.

– Я читал об этом, – вставил Билл. – Как ты спаслась?

– Я… не знаю. Помню только огромную толпу людей на платформе, и как боялась, что они вытолкнут меня на монорельс, – вспоминала Дженни. – А потом доброе некрасивое лицо солдата, сидевшего со мной, пока не пришёл папа.

– После того случая Армия хорошенько перетряхнула все Убежища.

– Те роботы… – Дженни прикрыла глаза. – Те роботы были такими же.

– Все роботы одинаковые.

– Нет, они… это были они! – горячо заговорила Дженни. – Когда они вылетели из лифта, я… я испугалась. Последнее, что сказала мне мама тогда, – «не шевелись».

Дженни так долго не вспоминала об этом, боясь, что её разорвёт изнутри. Она отказалась проходить визуализацию, подготовленную для неё психологом, и с тех пор больше не посещала его. Благодаря отцу реабилитационный курс значился законченным. Они негласно договорились жить так, словно ничего не произошло. Рэйчел Райс никогда не была с ними, а Дженни Райс никогда не жила в Новосельском Убежище.

После исчезновения Ориона не стало и самой Дженнифер Райс. Дженни знала, что ей некуда больше бежать. Сидевший на столе «психо» смотрел на неё со смесью злости и понимания, мечась между ненавистью и жалостью. В отличие от неё, он не будет притворяться, будто его матери никогда не было. Он будет искать виноватых – и никогда не простит тех,