Великая река - Токацин

воздухе, слабый, но раздражающий. Алсаг свернулся полукольцом вокруг Речника, и тому было жарко, но он терпел и не отгонял кота. Йонгелы уважительно склоняли головы, проходя мимо. Речник тянул из большой чаши мутную угми — на вкус она была чуть приятнее кислухи, но не такая приторная, как уланзи — и ждал, пока остынет сурва. В густом месиве плавали куски разварившейся рыбы и ошмётки водорослей.

— Погоди-ка, Гвиса, — на циновку опустился Нецис, отставил в сторону горшок с сурвой и протянул Речнику большую плошку с чем-то черновато-бурым. — Отведай. Это тебе сейчас полезно. Мласу, кровяная похлёбка.

— Боги! — Фрисс прикрыл рот рукой. — Кровь? Я что, упырь, что ли?!

Сбоку послышался смешок. Стражник с гиеной подошёл и сел рядом, вполголоса велев своему зверю лежать тихо.

— Самая еда для сильного воина, — сказал он, кивая на плошку. — Я сказал хорошо вас кормить и денег не брать. Мы ещё одного нашли, уважаемый Ксарна. Вовремя захватили, на рассвете. Такой же, как те четверо… живым не дался.

Нецис поцокал языком.

— Вчерашнего не уберегли? — нахмурился он. Стражник покачал головой.

— Сразу его отвели к жрецам, они говорили с ним — он молчал, а они видели только огонь. Белый и жёлтый огонь, — воин был мрачен. — Его повели потом к правителю, правитель стал говорить с ним — он молчал, а потом упал замертво. Когда подняли, у него глаз не было, а кожа вздувалась. Ему выпустили кровь — вышел белый дым, а тело выгорело до углей. Правитель сказал — что-то было в его теле, и ему там места не осталось. Эти уачедзи — не люди уже, кто-то ходит в их телах. Послали гонцов во все города, пусть знают, кого опасаться.

— Плохо будет, если на всех чужеземцев начнут кидаться, — покачал головой Нецис.

— Не начнут. Мы приметы расписали, — отмахнулся стражник. — А правду он говорил, этот уачедзи? У вас, на севере, та же беда с огнём?

— Когда мы уходили, было спокойно, — Некромант предостерегающе посмотрел на Фрисса. — Что там сейчас, знают боги. Эта засуха и жара… Чую, много дурного случится, пока не придут дожди.

— Многовато огня, — пробормотал Речник, пробуя на вкус варёную кровь. — Весь этот год я только и делаю, что влезаю в огонь.

Он провёл пальцем по бровям — вчера они сгорели дотла, сгорели и ресницы.

— Да, с огнём много возни, — кивнул стражник. — Так ты не заходил в Китаамоши, уважаемый Ксарна? Не говорил с алхимиками?

— И так видно, что мой товар здесь не нужен, — покачал головой Нецис. — Поедем дальше, в Шингодзи. Пока доедем, может, там всё успокоится…

Глава 21. Шингодзи

Здесь земля была чёрной, жирной, блестящей — и не от воды, вода к полудню уже ушла из канавок, хоть они и скрывались под широкими листьями Меланчина. Плоды уже выросли в три локтя длиной, много было и цветов, и листья, невзирая на опалённые солнцем края, не казались увядшими. Жители в травяных шляпах, больше похожих на гнёзда, копошились среди Меланчинов, выискивая плоды и укрывая их от солнца и птиц. Поодаль, между громадными кустами Меланчина, топорщились тёмно-зелёные щётки — там росла пряная Усатка, источая запах, от которого Фриссу становилось не по себе — Великая Река вставала перед глазами.

— Тут, похоже, тоже пришлые алхимики ни к чему, — вздохнул Нецис, указывая на пурпурные и белые кроны на горизонте — там, ближе к реке, росли Олеандры.

— Почему? — пожал плечами Фрисс. — Разве там, где нет алхимиков, Олеандры не растут?

— Они бесполезны, Гвиса. Бесполезны и ядовиты, — покачал головой Некромант. — А на бесполезное здесь не стали бы тратить хорошую землю.

Двухвостка прижалась к обочине, пропуская стадо куманов, и тут же цапнула лист Меланчина.

— Не найдём покупателей в Шингодзи — поедем дальше, — вздохнул Нецис. — Не возвращаться же ни с чем.

— Кто-нибудь да найдётся, — отозвался Речник.

Он высматривал в полях шесты с вёдрами — кормушки для небесных змей. Одна такая стояла невдалеке, на ней сидел, насторожив огромные уши, сегон и принюхивался к воде.

— Хаэй, рассветный странник! — негромко окликнул пустынную кошку Речник. Она вскинулась, зажгла золотые огни на ушах и растаяла в воздухе.

— Зачем, Гвиса? — нахмурился Некромант.

— Неспокойно тут, — поморщился Фрисс. — Кто знает, кому и чего успели уже наговорить люди Тзангола. Они даже в город полезли среди бела дня! А тут, в полях, они и сами могут напасть…

— Сегона не так просто изловить, — покачал головой Нецис. — Наверняка они знают уже, что люди опасны. Та-а, ассинхи… Надеюсь, немногие из них пострадают в этом году.

— Ксарна! — Речник ткнул Некроманта в бок. Тот виновато склонил голову.

— Я неосторожен, Гвиса. Неосторожен…

Стена широких листьев разомкнулась, открыв просторную вычищенную делянку. На ней, огороженной плетнём из пары длинных жердей, валялись увядшие листья и побеги Меланчина, покрытые мелкими красными пятнами. Растения были выкопаны с корнями и порублены на части, и по ним топталось стадо куманов, торопливо глотая листву. Никого из людей не было рядом, только в зарослях Усатки за плетнём раздавались недовольные голоса. Кто-то мял и теребил побеги, рассуждая о «рдяной гнили». Флона, зафыркав, потянулась к вялым листьям — запах терпкого сока донёсся и до её ноздрей.

— Рдяная гниль — неприятная болезнь, — покачал головой Нецис. — И, судя по всему, средства от неё тут не в ходу. В молодости пытался я постигнуть врачевание — как двуногих, так и врастающих корнями в землю. Надо подумать, не придёт ли что-нибудь в голову…

Он спрыгнул на землю и подобрал кусочек пятнистого листа. Фрисс запоздало натянул поводья, и Двухвостка без сопротивления остановилась — и тут же зачавкала. Куманы обиженно заревели, самый смелый подскочил к Флоне и ударил её толстым хвостом по носу. Тут уже взревела Двухвостка, и Некромант метнулся к ней, подбирая с земли стебель потолще. Фрисс потянул Флону прочь от «пастбища», Двухвостка обиженно зафыркала, проводила взглядом отогнанного кумана — Нецис ударил его всего раз, но ящер тут же ускакал к дальней ограде — и остановилась, сердито пыхтя.

— У нас в Эхекатлане ящеры не дичают, — покачал головой Фрисс. — Ксарна, поднимайся, пока не затоптали.

— Иду, — отмахнулся Некромант, выискивая лист, на котором пятен больше всего. — Подожди немного, Гвиса.

Куман, отбежавший к ограде, махнул хвостом и задел собрата. Тот щёлкнул зубами и налетел на него, барабаня короткими передними лапами по его бокам. Первый куман взревел и замахал хвостом, нещадно колотя напавшего. С короткими воплями оба ящера отпрыгнули в сторону и разбежались.

— Они тут в кровь друг друга порвали, — нахмурился Речник, глядя