Эстафета любви - Илья Бровтман

Она была готова кавалеру

Доверить этой ночью всю себя.

Любовь её наполнила до края.

И даже не заметила она

На крыльях счастья, в небо, улетая,

Что лопнула уже одна струна.

Так много струн в её невинном теле

Как арфа с миллионами октав.

Он видел много фей в своей постели.

Немало жриц венериных познав.

Но эта оказалась на поверку

Талантливой волшебницей любви.

Она взлетала к небу фейерверком

И как ядро взрывалась изнутри.

Сплела два юных тела в наслаждении

Мелодия неистовых сердец.

Но как бы мы не ждали продолжение,

Приходит неожиданный конец.

Скользили в небе облака — барашки

И солнце не проснулась до конца.

Ночного гостя чёрные кудряшки

Лежали мирно у её лица.

Прощальный взгляд лихого кавалера

И только осторожный всплеск весла,

Стихающая песня гондольера

Ей подсказала — ночь уже прошла.

Она его всё время вспоминала.

На сердце был как камень тайны груз.

Порою дом кузины посещала,

Где рос её кудрявый карапуз.

Глава 3. Гренадер 1778

Он походил лицом на принца крови

И статью был похож как старший брат.

Такой же нос, такой же лоб и брови,

Красивый рот проникновенный взгляд.

Еще детьми, играя с ним в пятнашки,

Как с братом — строил замки из песка.

И только непослушные кудряшки

Торчали как всегда из парика.

Принц часто уезжал к Императрице

На праздник, по делам или на бал.

И направляя свой эскорт в столицу,

Он гренадера для охраны брал.

В мозгу воспоминания бродили.

Он счастлив был и обретал покой,

Когда его владычица России

Трепала по щеке своей рукой.

Частенько отправляясь на охоту,

Принц был в потехах не оригинал,

Он о жене и отроке заботу

Обычно гренадеру поручал.

Она с наследным принцем проживала

В другом крыле огромного дворца.

Кудрявого юнца не замечала

Ничем, не выделяя молодца.

Она, в слуге не видя кавалера,

С ним оставалась часто тет-а-тет.

В тот вечер заставляла офицера

Ей на ночь расшнуровывать корсет.

Он раздевал, бледнея и робея.

Ведь он уже давно её любил.

Он стояла словно Галатея,

Которую он будто сам слепил

Из мрамора, а может быть из гипса,

Из бронзы — воплощенная мечта.

Она желала перед сном помыться,

Хоть телом и душой была чиста.

Она была прекрасна и желанна.

Не зная как свою умерить прыть,

Он, не спеша водой, наполнил ванну

И начал осторожно спину мыть.

Раскрыв свои уста как лепесточки

Она была прекрасна в наготе.

Вода текла по розовым сосочкам,

По нежному пупку на животе.

На плечи, вытекая из кувшина

Разогревая молодую кровь,

Вода, струясь, стекала по лощине,

Что пролегала между двух холмов.

Сверкали обнаженные колени.

Он был в плену ее волшебных чар.

И волны непривычных ощущений

По телу растекались как нектар.

Достав её из ванны как младенца,

На пол поставил как на пьедестал,

И осторожно мягким полотенцем

На теле капли влаги промокал.

А уложив хозяйку на перину,

Он невзначай погладил по руке.

Потом задул горящую лучину,

Устроившись в углу на сундуке.

Во власти необузданной Венеры

Он, не дыша, лежал, не зная сна.

Вдруг поманив беззвучно гренадера,

Его в объятья приняла она.

У ног своей любимой королевы

Лежал он, осторожно гладя грудь.

Она была пред ним в костюме Евы,

Готовясь в океан любви нырнуть.

Луч золотистый крался по постели.

Огонь любовный превращался в прах,

А в их сердцах еще Амуры пели,

И сладость не пропала на устах.

Он вскоре за мятеж взошел на плаху.

Ему принцесса не смогла помочь.

В последний миг, не зная тени страха,

Он только вспоминал про эту ночь.

Она не забывала эту ночку,

Хотя немало лет с тех пор прошло.

У самого любимого сыночка

Кудряшки опускались на чело.

Глава 4. Князь 1813

Девичий стан по горнице носился,

Порхая между небом и землей.

Как легкий мотылек. Ей приходился

Молочным братом барин молодой.

Росли, не зная горя и печали,

И сколько не ругался мажордом

Они на речку часто убегали

И там, в воде резвились голышом.

Они не уставали забавляться.

Все делали, играя и шутя.

В то лето им исполнилось тринадцать.

Не отроки ещё, но не дитя.

Он смахивал пока что на ребёнка,

А в ней уже просматривалась стать.

Ее цветная детская юбчонка

Уже на бедрах начала трещать.

Они играли с белыми щенками.

Не замечая, как вельможный пан —

Из под очков, горящими глазами,

Разглядывает гибкий ладный стан.

Он мысленно лобзал девичьи очи

И целовал невинный алый рот.

И ждал, когда по праву первой ночи

К себе в опочивальню приведет.

Диск солнечный завис на небосклоне,

Ведя с Луною свой извечный спор,

Когда вкатили вороные кони

Карету, золочённую во двор.

Враз слуги суетливые смекнули —

Ковром скрывая дворовую грязь.

Лакеи дверь кареты распахнули,

И на ковер ступил Великий князь.

Он шел и даже не смотрел на пана.

На нем камзол был нежно голубой.

Под цвет ему сапожки из сафьяна

Седой парик с напудренной косой.

Задорно ржали княжеские кони.

Их вел в конюшню под уздцы Степан.

Ломая шапку, как холоп в поклоне,

Как ива над рекой согнулся пан.

Разглядывая статуи, картины,

Трофеи, что достались на войне,

Князь взор свой задержал на Катерине,

Которая стояла в стороне.

Радушного отведав угощения,

Сославшись на усталость и мигрень,

Благодаря хозяина с почтением,

Ушел в альков хоть на дворе был день.

Чтоб взбить ему подушку и перину,

Скамеечку поставить возле ног

Он попросил прислать Екатерину

И барин отказать ему не смог.

Князь подошел, не говоря ни слова,

И посмотрел в глаза ей сверху вниз.

От кротости она была готова

Исполнить каждый княжеский каприз.

Тем более что он бы мил и статен,

Горяч глазами и силен