Жизнь лишь одна - Вера Кушнир

Большинство из них вызывали сожаление, покаяние, плач над разрушением Святилища и удалением из него “Шекина-Славы” из-за грехов народа. Сильное впечатление производили на Леона ночные молитвы-вопли отца: “Горе мне, потому что Храм наш опустошён и Святая Тора сожжена со Святилищем. Горе мне из-за убиения праведных мучеников, из-за того, что Его великое Имя и святые Заповеди были в поношении. Горе мне ради страданий во всех поколениях, ради поражения благочестивых отцов и матерей, пророков и праведников, тех, кто в раю.

Горе мне из-за страданий Мессии, потому что наши грехи причинили их и наши преступления отодвинули время искупления нашего. Наши беззакония удерживают от нас благо. Горе детям, которых прогнали от Отцовского стола. Хотя прошли века со времени разрушения Храма, я считаю, что это было в мои дни”.

Студент Торы

Согласно постановления столпов древней раввинской власти относительно изучения священного Писания, Леон, как студент раввинской науки, был обязан отдавать треть своего времени на изучение “Мишны” (самого раннего раввинского комментария), одну треть на изучение “Гемары”, включая “Халаха” и “Агада” (Талмудская классика) и одну на изучение Библии. Эта литература настолько обширна и глубока, что раввины называют её “Ям ха-Талмуд” (Талмудский океан). Леон был брошен в этот бушующий океан по причине поставленной перед ним цели стать хорошо эрудированным и учёным во всех строгих правилах и ритуалах. Все эти занятия должны были вестись на подлинных языках: Библия на древнееврейском, Таргумим на арамейском, а книги Талмуда на халдейском.

Учившие Леона Талмуду были очень ревностными, старой школы, и ему было нелегко удовлетворить их амбиции, но прогресс должен быть во что бы то ни стало. Каждую субботу после обеда отец экзаменовал сына, а в его отсутствии — какой-нибудь назначенный заместитель. Леону нужно было удовлетворять все прихоти и фантазии экзаменаторов и терпеть их софистику в вопросах и испытаниях. Пронизывающее око честолюбивых учителей следило за каждой процедурой во время этих испытаний, и горе тому ученику, который на чём-нибудь споткнётся. Помимо упрёков, на него оказывался ещё более интенсивный нажим.

Один экзамен Леон помнил всю жизнь. Ему пришлось предстать перед старым и очень известным раввином Шмуэлем. Этот милый старик забыл, что перед ним стоит по сути мальчишка, и ожидал от него ответов на все свои вопросы. Учитель, в чьём присутствии вёлся экзамен, чувствовал себя униженным, потому что ученик не оправдывал ожиданий. На следующей неделе он возложил ещё более тяжёлое бремя на плечи Леона.

Для того, чтобы буквально исполнить слова из Писания “Рассуждай о нём (законе) день и ночь”, Леон должен был начинать свои занятия ещё на заре, когда ночь и день сливались в одно целое. Так как вставать так рано молодым людям всегда нелегко, Леон договаривался каждый месяц с ночными сторожами, прося будить его ещё до рассвета, но чтобы не беспокоить родителей, он придумал трюк: сторож тянул за верёвочку, один конец которой был привязан к большому пальцу ноги Леона, а другой вёл наружу за окно дома. Этот метод срабатывал, и Леон мог тихонько покидать дом и не опаздывать на свои занятия.

В плену суеверия

В своём рассеянии далеко от родной земли, которая была базой для исполнения его религиозных обязанностей, еврей не обладает средствами соблюдения заповедей, как это предписано в Законе. С тех пор, как разрушен Храм, он впал в полную зависимость от своих раввинов и их толкований Священного Писания. От данного Моисею Божественного Закона осталась только оболочка, но и та начинена раввинской “начинкой” из всяких суеверий. О таком почитании Господь сказал через пророка Исайю: “Сердце же его далеко отстоит от Меня, и благоговение их предо Мною есть изучение заповедей человеческих” (Исайя 29:13). Об этом жалком духовном состоянии сожалел от имени Бога и другой пророк: “Два зла сделал народ Мой: Меня, источник воды живой, оставили и высекли себе водоёмы разбитые, которые не могут держать воды” (Иеремия 2:13).

Вместо Божией праведности, укоренилась само-праведность, предания и суеверия, и вместо Божественной истины, вместо любви к Богу и благоговения перед Ним — рабство и страх перед Богом и перед смертью и жизнью. В результате появился страх перед мертвецами и всякого рода духами. Суеверие преобладает по сей день главным образом среди раввинских ортодоксальных евреев.

Эти страхи и опасения обуревают ум и сердце особенно под вечер и ночью. Синагоги вызывают сердечный трепет у всех, кто проходит мимо них в полночь или в предрассветные часы. Множество рассказов о духах и привидениях связаны именно с синагогами, словно души умерших, которые при жизни пренебрегали своей религиозной жизнью, собираются здесь по ночам на молитвенные собрания и для исполнения обрядов и церемоний.

Суеверное поверье говорит, что в случае, если число этих мертвецов не достигнет десяти, нужного числа для общей молитвы и чтения Свитков Торы, они могут причинить внезапную смерть прохожему просто ради того, чтобы получить нужное число душ в своём собрании. Это особенно угрожает священнику, чьё присутствие незаменимо при чтении Свитка перед собравшимися духами.

Будучи молодым священником, Леон всегда с трепетом проходил мимо синагоги в ночные часы. Для предохранения его от возможного убийства дед посоветовал применять на пути домой одну кабалистическую формулу и повторять Псалмы 91 и 106:13-14. Другим видом защиты по совету того же деда был застеклённый пятисторонний фонарь с нарисованной на каждом стекле звездой Давида.

Получение светского образования

Укоренившись в раввинской науке, Леон мог позволить себе, наконец, заняться светским образованием. В раввинской школе умственные способности и прилежание помогали ему идти в ногу с остальным классом не только по религиозным предметам, но способствовали успешному усвоению других наук. Леон любил географию, историю и физику и был весьма увлечён иностранными языками. Естественно, такие занятия требовали жертв и отказа от чего-то другого, особенно от драгоценного сна, и так уже сокращённого до минимума. Слова “упорный труд” сделались девизом Леона.

Вопросы

Раввины прекрасно знали, почему они запрещали задавать некоторые вопросы на Библейские темы. Чем больше еврей старался исполнить церемониальный закон, предписанный в Ветхом Завете, тем больше возникало у него вопросов и трудностей и тем меньше было духовного удовлетворения. Церемониальные суррогаты истины становились в их жизни всё более бессмысленными и пустыми. Ревность по Богу, желание угодить Ему умножением количества молитв, постов, добрых дел и многими другими путями оставляли душу голодной и её жажду не утолённой. Вся еврейская религия основана на прошлой славе и совершенно лишена того, что могло бы облегчить душевные муки сегодня. Бедные религиозные евреи были лишены сути своей