Жизнь лишь одна - Вера Кушнир

Всё это множество неотвеченных вопросов начало беспокоить Леона. Среди них были такие: “Почему все без исключения евреи должны страдать как нация? Не должны ли праведные “Тцадиким” и “Хасидим” быть исключены из общего страдания? Наш народ, в своём большинстве, в сравнении с периодом пророков и храма, более верен Богу, чем когда-либо раньше. В Израиле нет настоящего идолопоклонства. Почему же нынешнее рассеяние длится дольше, чем все прежние?”

Эти и другие вопросы мучили Леона, потому что он не находил на них ответов ни у раввинов, ни у отца, ни в доступной ему раввинской литературе. Единственной причиной такого длительного рассеяния в ответах раввинов было: “Мы согрешили против Бога, и Он ждёт, пока мы станем лучшими евреями”. Это часто повторяется в общих молитвах, “Унипней ха-лусину”, во время торжественных праздников Нового Года (Рош Хашана) и Дня Искупления (Судного Дня — Йом Кипур).

Однажды друг Леона по семинарии, некий Б., открыл ему свою тайну, что он читает труды “Кури”, т.н. “Мор Иерохим” и другие философские книги, которые открывают ему глаза на разные аспекты религии и дают больше удовлетворения душе. Он пригласил Леона присоединиться к нему и предложил вместе изучать книги пророков.

Хотя с одной стороны можно было понять, почему некоторые столпы ортодоксального еврейства требовали сторониться упомянутых книг, которые они за “иной характер” называли “Сфорим Хитцоним”, Леон не мог понять, почему нужно было пренебрегать так-же и пророческими книгами.

Он знал об указе не размышлять над ними, потому что они притягивают, к. чему раввин Соломон бен Итцхак Раши прибавил слово минут — еврейское сокращение слов, означающих, что такие рассуждения влекут к принятию веры в Иисуса из Назарета, но он не знал, что именно в них притягивает, и если они часть Божьего Слова, он был обязан познакомиться с ними поближе.

Зная о благочестивом и благодушном характере своего друга и его глубоком знании Талмуда, Леон, в конце концов, присоединился к занятиям с ним и раскрыл для себя широкое поле с необъятным простором для мысли. Вскоре он втянулся в пророческие книги и их мессианские предсказания, которые наводнили его голову массой новых вопросов.

Таинственная книга

Один из учителей Леона по нерелигиозным предметам нашёл в нём интересного собеседника и сделал его своим другом. Всё чаще и чаще он говорил о современных идеях и более продуктивном и полезном будущем, чем профессия ортодоксального раввина. Однако неизвестно почему он так и не посоветовал Леону ничего конкретного. Когда учитель уехал, с первой почтой от него пришла странная книжка на еврейском языке в очень красивом переплёте. В приложенной записочке учитель советовал Леону тайно прочитать книжку и никому не говорить о том, что он её читал. Никаких других объяснений не давалось.

Книжечка называлась “Брит Хадаша” — Новый завет. Он был действительно новым для Леона. Читая первую страницу, он недоумевал о секретности, о которой предупреждал его учитель, не понимая, для чего нужна была такая осторожность. Слова “Авраам родил Исаака и Исаак родил Иакова” были старой знакомой с детства историей. Решив, что его друг учитель разыгрывает его, подсунув ему религиозную книгу, Леон пошёл к своему другу Б. и показал её ему. Хорошо начитанному Б., эта книга тоже показалась загадкой, и он оставил её без внимания. В те дни настоящее имя Христа не произносилось евреями вслух и не упоминалось в раввинской литературе. Отдельные брошюры иногда упоминали “Ишу”, употребляя более кощунственное название “Толи” (повешенный). Новый Завет никогда не распространялся среди евреев, и поэтому понятно, почему ни название книги, ни её начало ничего им не говорили.

Новое открытие

Любопытство Леона к новой, полученной от друга-учителя книге и совету хранить её в секрете, возрастало с каждым днём. Книга стала своего рода “запретным плодом”. Когда он открывал её страницы, чтобы тут и там взглянуть на них, его внимание привлекли слова в пятой главе Послания Апостола Павла к Римлянам, странные слова, поразившие его как удар молнии: “оправдание верою”, “мир с Богом”, “доступ к благодати”, “радость”, “надежда”, “слава”. Сделав это открытие, Леон помчался стремглав к своему другу Б. Совместное чтение восьмой главы Послания к Римлянам открыло новый, неведомый мир и вызвало бурю противоречий в душе. Как совсем по-другому всё это звучало, чем талмудское учение раввинов! Содержание этой интересной и новой книги возбудило желание продолжать её изучение. Внезапно Леон понял, почему с этой книгой обращались с такой осторожностью, и решил уделить один поздний час в неделю для её изучения. Из седьмой главы он узнал, что автор пишет к тем, кто изучал и знал Тору, тем, кому она известна на еврейском языке, потому что он пишет: “…ибо говорю знающим закон” (Римлянам 7:1).

Взрыв преследования

Вскоре по всему городку поползли слухи, что самая ужасная книга о “Толи” ходит по рукам среди раввинской молодёжи. Старший раввин С. издал указ для провозглашения во всех синагогах и талмудских школах, требующий немедленной отдачи ему опасной книги, которую он назвал “Трейфе Поссул”. Леон догадывался, что речь идёт о его книге и не понимал, каким образом раввины узнали о ней. Так как название книги не упоминалось в указе и никаких других признаков её не было названо, Леон ожидал дальнейшего развития событий. Однако проходили дни, и никто не откликался на воззвание старшего раввина. Тогда он повторил своё воззвание с большей настойчивостью и добавил, что он уверен, что те, кто будут читать эту книгу, впадут в “шмад” (слово, которым называли обманщиков и язычников).

Весь город повергся в панику. Раввин требовал принести к нему все “Сфирим Китсоним” (книги, не имеющие применения у раввинов). Некоторые родители, не разбираясь в этом вопросе, приносили ему раввинские и другие школьные книги, но той книги, которую он искал, не было среди них.

Когда его спросили, откуда он узнал о том, что книга есть среди молодёжи, раввин ответил, что он получил письмо о том, что самая опасная книга, которой пользуются “Мешамудим”, была прислана одному из юношей общины, но он не знал в точности, как называется книга и кому она была прислана.

Теперь Леон и его друг Б. знали вне всякого сомнения, что книга, которую искал раввин и весь городок, была у них в руках. Отдать её раввину было не так-то просто, потому что это было бы равносильно добровольной отдаче себя на всеобщий позор. Уничтожить книгу — означало бы нагнетание, охватившей многих жителей городка, паники, а послать её раввину по почте — было