Жизнь лишь одна - Вера Кушнир

с другими, такими же живыми, как он, мальчиками Леон решил использовать свободное время на шалости. В числе разных игр, в которые они обычно играли, была игра, называемая “лошадиные гонки”. Трое ребят взялись за руки и помчались через улицу наперегонки с тремя другими ребятами, но по пути слепо, со всего разгона, налетели на старушку, сбив её с ног и поранив. Об этом неприятном происшествии было доложено директору школы. В острастку другим учитель назначил суровое наказание Леону как зачинщику-проказнику. Его переодели в “гусара”, закатили одежду до плеч, как солдатский мешок, а на голову надели шапку из картона. В таком виде он должен был пройти “сквозь строй”, а его соученики “не щадили розги”. Но хотя это доставляло им большое удовольствие, позже они все тоже получили свою порцию наказания.

Вообще детство Леона не было светлым и радостным. Не было времени для беззаботных игр и развлечений, свойственных нееврейским мальчикам его возраста. С самого раннего детства бремя раввинского закона легло на его тщедушные плечики. Слова из Осии9:1 “Не радуйся, Израиль,… как другие народы…” не исключали детей. Леон воспитывался буквально “в страхе Господнем”, т.е., не в смысле благоговения перед Ним, а именно в страхе перед Ним.

Приготовительные занятия

Приготовительные занятия по еврейскому языку должны были двигаться с огромной быстротой. Первый этап был пройден Леоном в рекордный срок, и он научился бегло читать по-еврейски. Он был переведён на высший курс и стал студентом Святой Торы (Пятикнижия Моисея). Леон считался смышлёным учеником с хорошо развитыми умственными способностями, так что на этом уровне он избежал ударов учительской плётки.

Изучение Библии не начиналось с первой её книги, Бытия, но с третьей книги, Левит, так называемой “Тора Коханим”. Делалось это для того, чтобы Леон сперва познакомился со служением священников, каким оно практиковалось когда-то во святилище.

Родители и деды радостно ожидали начала этого курса, да и сам Леон был доволен собой. В его честь был устроен домашний праздник с приглашением друзей и преподнесением подарков за прошлые успехи.

Похвала и поощрение стимулировали гордость в сердце “героя” дня и повышали рвение для дальнейших состязаний с мальчиками средней школы.

Амбиции учителей в подталкивании Леона на постоянный прогресс в занятиях действительно оправдались.

Итак, Леон должен был проводить в школе все часы, с самого раннего утра и до позднего вечера. Еда приносилась или присылалась в школу.

Света и вентиляции не хватало. Для вечерних часов родители снабжали учителей свечами, которые в то время были сальными, что в общем-то было выгодно усталым мальчикам, которые всеми силами старались укоротить срок их горения. Иногда они подсыпали в них немного песку вокруг фитиля, и свеча начинала капать, а иногда придумывали что-нибудь другое.

Воспоминания о тех первых годах учёбы, о холодных и даже морозных днях, долгих зимних вечерах с бураном за окном на обледенелых улицах, навсегда остались в памяти Леона.

Учителя были особенно строги в своих требованиях к Леону в области заучивания наизусть. Зубрёжке, казалось, не было конца. Они нередко говорили: “Никто не знает, что может случиться с нашим народом в окружении врагов. Они могут опять запретить изучение священных книг, как уже не раз бывало в прошлом, так что необходимо заучивать их наизусть, чтобы Израиль не забыл Божий Закон”.

Самоуважение

Отец Леона, Елеазар, был очень строгим к себе и аскетичным, что у еврейских священников было признаком благочестия. Он принимал всё всерьёз. В жизни своего первенца он не терпел упущений, на которые другие родители могли бы и не обратить внимания. Он всегда подчёркивал важность уважения к себе, говоря: “Никогда не забывай, чей ты сын, и того высокого призвания, которому ты себя посвятил”. Такие постоянные напоминания не всегда были приятными, но были предупредительными мерами, и в будущем Леон не раз оценил строгость своего отца.

Мать Леона, Гали, в противовес строгости отца, была мягкой, снисходительной и ласковой к своему любимцу. Когда отец бывал слишком строг, она с огромным тактом выступала в роли “ангела хранителя” своего малыша, и это успокаивало и утешало Леона. Влияние матери было очень сильным в жизни мальчика. Она помогала ему во всём, чтобы он глубоко познал духовные вещи и всё, что связано со Священным Писанием.

После Леона в семье родилось ещё пятеро детей — три мальчика и две девочки, но один мальчик умер очень рано.

Первая и последняя сигарета

Курение заразительно среди еврейской молодёжи всех классов. Они учились ему от своих отцов и дедов и даже от учителей и раввинов, которые курили не только дома, но и в синагогах. В раввинских семинариях студенты видели, как их деканы курили папиросы или трубки.

И даже знаменитые “Тцаддиким” занимались тем же. Не удивительно, что еврейский народ рано в жизни делался рабом этой гнусной привычки.

Леон тоже соблазнялся начать курить, потому что хотел стать “взрослым мужчиной”. Товарищи по школе внушали ему, что он не будет “мужчиной”, пока не начнёт курить. Он завидовал тем ребятам, которые быстро научились втягивать дым в лёгкие, а потом выпускать его через ноздри или рот, да ещё кольцами! Но как только он сам впервые попробовал сделать то же самое, он позеленел, и его ужасно затошнило. Отбросив сигарету подальше от себя, Леон никогда больше во всю свою жизнь не прикасался к табаку.

Глава 2. Больше обязанностей, опасений и вопросов

Бар Мицва

Важной вехой на пути Леона был день, когда он в тринадцать лет, как все другие еврейские мальчики, стал “сыном Заповедей” и начал сам исполнять свой религиозный долг и обязанности. Обрезание, которому подвергаются все еврейские мальчики, даруют им только привилегию вступления в Завет Авраама, в который Бог вступил с патриархом задолго до появления Закона.

В виду того, что обязанности по отношению к Божиим заповедям весьма важны, Леону естественно пришлось пройти соответствующую подготовку, чтобы, закончив нужный курс наставлений, он мог сам с личной убеждённостью признать авторитет Святой Торы.

Тринадцатилетний возраст, установленный раввинами, как возраст духовной зрелости, соответствует числу статей (13) в религиозном кредо, красноречиво выраженном Даниилом Бен Иудой, римским поэтом в поэме “Ягдал”. Эта поэма была переложена в нескольких вариантах на музыку и сделалась одним из благороднейших гимнов в литургии синагог.

Став “Бар Мицва” (сыном Заповедей), Леон получил филактерии (тефилин) для надевания каждое утро перед утренней молитвой. Филактерии видимо свидетельствовали о том, что он “привязан” к Закону. Вступив в синагогу, он был включён в число