Уйское пограничье. Книга 2. Станица Степная - Александр Смольников

– Да, батя, всё сделаю!

Через несколько часов пути войско сделало привал. Было уже 13 мая. Казаки-командиры прибыли к Афанасию. Тот посмотрел на иссохшие от голода лица.

– Нужно собрать остатки провианта, казаки, и будем распределять по чуть-чуть среди своих подчинённых. Иначе не вытянуть! Догнать калмыков, ушедших к Балхашу, уже невозможно. По состоянию останков павших лошадей, верблюдов и овец можно понять, что прошли они здесь достаточно давно. Сейчас главное сохранить людей!

– Афанасий Фёдорович, что дальше? Люди на исходе! Всё сие производит на нас неописанное сокрушение и ужас! – прозвучал вопрос от молодого казака.

Афанасий поднял глаза на говорившего.

– Начальник экспедиции барон фон Траубенберг принял решение двинуться всем на север. Война закончилась, в преследование ушли казахи во главе с Нуралы-ханом. Мы уходим на Уйскую линию – к себе. Василий Иванович Могутов распорядился выделить казаков поздоровее, даём им лучших лошадей и отправляем вперёд. Трифон, будешь старшим. Не забывай, чем быстрее выйдете к станицам и пришлёте подмогу, тем больше сохраните жизней!

– Я выполню, тятя! А ты?

– Я остаюсь здесь, будем идти вперёд, на сколько позволят силы…

– Братцы, – Трифон посмотрел на окруживших его казаков, – надо выделить по два человека налегке, самых крепких, с лучшими лошадьми. Скоро вечер, а с утра выступаем на Уйскую линию…

С первыми лучами солнца вереница всадников стала уходить в степь. Афанасий смотрел им в след и, когда они скрылись из поля зрения, перекрестил казаков:

– Удачи вам, хлопцы дорогие!

В пути ушедшим пришлось пережить сильнейшую бурю. Позже, 26-го мая, Трифон вывел передовой отряд к речке Убаган (Абуга, Абуган, Обаган), которая катила свои воды дальше в Тобол. Продолжили дальше движение уже на пределе сил людей и коней, питаясь грачиным мясом и памятуя об оставшихся в степи казаках. Лишь 29 мая услышал Трифон голос дозорного казака, который поднялся на высокий курган:

– Вижу! Вижу крепость!

Это была Усть-Уйская крепость, как и Степная, она строилась в 1743 году и входила в Уйскую пограничную линию. Вскорости подъехали к Белой церкви на площадь посредине станицы.

Провиант собрали быстро и сразу тронулись в обратный путь. Оставив своих на отдых, Трифон повел обоз с местными казаками назад. Все эти дни они ехали день и ночь, пытаясь обогнать время. К обеду одного из дней вышли к своим.

Подъехав, Трифон увидел отца, будто он так и стоял на месте все эти дни и ждал его. Тот совсем осунулся, глаза запали, но смотрели на сына с теплотой и гордостью.

Трифон спрыгнул с лошади и подбежал к отцу:

– Здорово, батя, я привёз провианту!

– Слава богу, сынок!

Афанасий обнял сына, потрепал его по волосам.

– Вот и конец походу! Да и отслужил, буду заниматься внуками…

Скоро входили в Степную, оставив самых больных казаков в Усть-Уйской, в лазарете. Жители станицы вышли встречать отряд, который прибыл в этот раз без традиционных выстрелов и шума. Жёны, матери и дети увидели своих мужчин опухшими, измождёнными, имеющими «подобие человеческое». Лишь глаза у казаков, прибывших домой, светились радостью встречи с близкими. Ещё долго среди жителей станицы участников похода узнавали по худобе и бледности.

Карл Эрнст Гесс. Русские казаки в походе

А Убаши-хан совершил семимесячный переход с берегов Яика (Урала) в Джунгарию, потеряв больше половины подданных, и пересек китайскую границу в середине августа 1771 года. Цинские власти поселили вновь прибывших подданных в верховьях реки Или, снабдив их на первое время самым необходимым, принудив оформить своё подданство Китаю. Наместнику Убаше было пожаловано: тысяча лошадей, тысяча штук чаю, тысяча штук шелковых материй, а остальным нойонам всего этого – по сотне штук. Убаши и знатные калмыцкие нойоны были приглашены императором и приняты в роскошном дворце Би-шу-шань-чжуань, выстроенном на окраине города Чан-дэ.

За Убаши был сохранен его ханский титул с пожалованием почетного звания «Зоригту» («Храбрый»). Цебек-Доржи получил титул цинь-вана и почетное звание «Буянту» («Добродетельный»), Бамбар – титул цзюнь-вана и почетное звание «Биширэлту» («Благословенный»), Шеаренг также удостоился титула цзюнь-вана с пожалованием ему почетного звания «Билигту» («Талантливый»).

В свою очередь, Убаши преподнес императору две сабли: одну, оправленную семью драгоценными камнями, и другую – покрытую золотом. Он сказал, что эти сабли были вывезены из страны Хонгор его прадедом, ханом Аюкой, который завещал своим сыновьям и внукам хранить их у себя из поколения в поколение, но Убаши преподносит эти сабли в знак того, что «теперь он на веки вечные стал рабом Поднебесной империи и теперь ему не надо будет изнурять себя войнами».

Для основной же массы калмыков откочевка в Джунгарию оказалась настоящей катастрофой, ещё долго заставляя их вспоминать Приволжские степи. В 1791 году в России были получены известия о том, что калмыки намерены возвратиться и снова принять русское подданство. В связи с этими сведениями правительство предписало сибирскому генерал-губернатору дать им убежище и поселить на первый случай в Колыванской губернии. Но этому желанию калмыков не было суждено осуществиться.

Убаши-хан умер в 1774-м году, спустя три года после обретения «новой родины» в возрасте 29 лет.

19 октября 1771 года Екатерина II подписала указ о ликвидации Калмыцкого ханства, титула хана и его наместника, и управление калмыками перешло к астраханскому губернатору. Среди оставшегося калмыцкого населения поднимался ропот недовольства властью.

Глава 2. Казаки

2.1. Семья – это любовь

Вернувшись из похода, уже на следующий день Трифон с раннего утра вышел в поле. Нужно догонять, работы, как говорится, пруд пруди. С февраля месяца в доме мужиков не было. А вот уже стукнул июнь: земля не вспахана, а землица – она заботу любит! Женщины многое сделали на огородах: грядки перекопали, посадили капусту, огурцы, морковь, редьку, репу, тыкву и горчицу, а на зелень: укроп, тмин, сельдерей, портулак, цикорий, мелкий и песчаный лук, салаты…

Афанасий Фёдорович с утра вышел-выполз на солнышко, так и сел на скамью. Сломали его поход, голод и лишения этих месяцев. Пошёл шестой десяток в трудах да в битвах.

– Сиди, тятя! В ногах правды нет! Очухайся сперва… Подойдут скоро станичники, знают, что работы конь не валялся, видели, какие пришли с похода исхудалые все. Помогут!

– Давай, сын, посижу малёхо, да по хозяйству займусь чем – работы много накопилось!

А Трифон волов впряг, и пошла работа. Землица в отвал идёт, червячки зашевелились потревоженные, ворон всполошили: бегут по полю чернявые, кто больше тех самых червяков ухватит.

А воздух какой! Вздохнёшь побольше, аж голова кругом идёт от его избытка. Вскорости прибежал старшенький Прохор.