Уйское пограничье. Книга 2. Станица Степная - Александр Смольников

Волги против казачьей станицы Ветлянской. В ноябре под предлогом необходимости отразить якобы готовившийся набег казахов Малого жуза Убаши приказал калмыцкому войску собираться на левой стороне Волги, между Чёрным Яром и Астраханью. 26 декабря, чтобы отвести от себя всякие подозрения, он написал мне из урочища Айраш-Тонрое ложное письмо о готовившемся выступлении казахов, будто бы решивших выйти из русского подданства. В то время калмыки были разделены Волгой на две неравные части.

Большая их половина находилась на левой стороне, где кочевали торгоутские тайши; на правой – хошоутские и дербетские тайши Замьян, Яндык и А. Дондуков. Несколько тысяч калмыков, кроме того, было на театре военных действий против турок. Я, переехав на зимовку в Енотаевскую крепость, оставил при ставке наместника капитана Дудина и 35 казаков.

4 января 1771 года Убаши в урочище Белту у Рын-Песков, где собралось калмыцкое войско, объявил, что он якобы получил Ваше повеление, которым велено ему своего сына, сыновей пяти знатных тайшей и ста зайсангов отправить в Петербург, а также набрать десять тысяч калмыков и отправить в Россию для определения в солдаты. Поэтому он решил с целью сохранения калмыцкого народа удалиться «из здешней протекции» и призвал всех следовать за ним. Затем были разосланы вооруженные отряды с распоряжением поднимать народ идти к Яику, а тех, кто не хочет идти добровольно, гнать силой.

Гравюра Ш.-М. Жоффруа. Исход калмыков из России в Джунгарию (Китай) в 1771 году (1845 г.)

Екатерина внимательно слушала длинный, путаный рассказ полковника, потом, видимо, решила отпустить ситуацию, в которую были замешаны и Коллегия иностранных дел, и Государственный совет с его решением, которое сама и утвердила. Подумав, сказала:

– В доме все пошло на вынтараты: никто меня не почитает и не слушается! У меня создаётся такое впечатление! – Потом обвела взглядом присутствующих. Но никто этот взгляд выдержать, конечно, не мог и не пытался.

Дальше были выслушаны предложения по повестке всех членов совета, по окончании Екатерина произнесла:

– Князь Александр Алексеевич, огласите решение нашего сегодняшнего заседания!

Все присутствующие облегчённо в глубине души вздохнули, с радостью понимая, что заседание совета подходит к концу. Генерал-прокурор сената, князь Александр Алексеевич Вяземский, поднял бумаги перед глазами и начал оглашать донесение об уходе калмыков и необходимых решений, чтобы всё сделать для возвращения Убаши-хана с людьми.

Но вернуть сбежавший народ императрица решает не смягчением политики, а силой оружия. Для поимки калмыков планируется командирование под руководством генерал-майора И. Давыдова и губернатора Оренбурга И. А. Рейнсдорпа, а также полковника Бейерен. От Яика должны выступить походный атаман Митрясов, башкирские отряды и несколько драгунских эскадронов. Однако Яицкое войско выступить отказалось.

1.3. ОКВ в предотвращении «Торгутского побега»

В феврале 1771 года отряд оренбургских казаков под командованием войскового атамана В. И. Могутова оперативно выступил в поход к Яику. И только к 12 апреля, с трудом собрав разбросанные по степи части из Орской крепости, вышел отряд регулярных и нерегулярных войск под командованием генерал-майора Траубенберга.

Траубенберг соединился с Нурали-ханом, но потом повернул на север из-за недостатка продовольствия и фуража. Сам же Нурали-хан неотступно следовал с войском за калмыками на расстоянии одного-двух переходов, иногда вступая в стычки.

* * *

Станица Степная. Сколько-то и прошло времени – совсем ничего, как вернулся домой Трифон. А вот и опять по станице проскакал с флагом на пике всадник с криком: «Война! Война!», на колокольне соборной церкви ударили сполох!

Афанасий и Трифон вышли во двор. Евдокия и Пелагея подвели под уздцы коней своим мужьям, провожая в дорогу. Детки Трифона: Прохор и Афанасий, названный в честь деда, смотрели на тятю чуть не плача, прижимаясь к бабуле.

– Ну, что, сын, пришла пора, видно, нам плечо к плечу идти на войну!

– Да, тятя, пора выдвигаться на сборный пункт.

Со всех концов съезжаются казаки в боевом обличье к площади. Опять к церкви на молебен – и в путь.

Могутов Василий Иванович, он же первый атаман Оренбургского казачьего войска, степенно объезжал строй казаков на смотре по случаю убытия на усмирение Убаши-хана и принуждения его к возвращению с войском и семьями на свои прежние стоянки в Россию.

– А-а! Афанасий Фёдорович, как здравие?

Атаман смотрел на Голубева, узнав старого знакомого.

– И вам не хворать, Василий Иванович, всё хорошо! Вот веду в поход казаков станицы с сыном под вашу руку!

– Вот как! Это такой казак гарный вырос из того малыша, что мы видели при первой нашей встрече!?

– Так уж двое внуков родили нам с Пелагеей, евонной женой, значит!

Ай да время летит! Ну, добре, будем вместе выполнять указ императрицы…

– И, кивнув головой, двинулся дальше вдоль строя на своём породистом жеребце.

Отряд Могутова спешил, ежедневно уходя всё дальше в степи. Калмыки сделали уже множество переходов и с каждым днём удалялись всё дальше от Яика. Иногда казаки доставали отставшие части войска Убаши и вступали в схватки. И тогда слышался их боевой клич: «Пики вон! Шашки наголо!». И звенело оружие металлом, крики сражённых заглушало ржание лошадей и топот их копыт. Но главный враг для людей и коней был холод. Ночами поднимались большие морозы, а запасы, которые были взяты в поход, подходили к концу. Подвоза провианта и фуража не было.

С прибытием семитысячного корпуса Траубенберга легче не стало. Поначалу они взаимодействовали с отрядами Нуралы-хана и какое-то время двигались параллельно движению главных сил калмыков, пересекли Торгайское плато с запада на восток и достигли западного притока реки Ишим (Есиль) речки Кинкуль.

Время бежало, наступившая весна для вымотавшихся людей облегчения не принесла. Путь пролегал всё теми же песчаными холмами, между которыми были разбросаны небольшие глинисто-солонцеватые пространства, покрытые чием и ядовитой акмией, доходившей до колен, а порой и до пояса, которая не пригодная для питания лошадей. Местами попадался древовидный саксаул и сильно колючие кустарники чингила, занимавшие большие площади. На песке изредка встречались агамы и панцири черепах. Большие орлы то и дело проносились над поверхностью земли и временами, бросаясь вниз, выхватывали из кустов зайцев. Войска уходили всё дальше и дальше.

А. О. Орловский. Казачий патруль

Ишим сделал поворот, и вместо движения к востоку русские войска повернули на запад, к российским границам. Продуктов становилось всё меньше и меньше, можно сказать, их практически не оставалось. Наступил голод, который приводил к истощению и болезням казаков и служивых.

Афанасий Голубев посмотрел на сына:

– На привале собирай командиров, надо что-то предпринимать, иначе поляжем не от сабель калмыков, а