Советский Кеннеди. Загадка по имени Дмитрий Шепилов - Дмитрий Е. Косырев

Ну, а в чистом виде его – и его единомышленников, его поколения – философия подразумевала, что государство и общество может выжить, лишь если пирамида заслуг (и благ) будет выстраиваться в прямой зависимости от качества личности. Притом что главный создатель этого качества – образование, просвещение, в общем – строительство личности, начиная с хорошо усвоенных ею гуманитарных ценностей.

В 1957 году эти идеи и пришли в столкновение… с чем? А если мы рискнем и скажем, что мышление ненавистников Шепилова было куда ближе к западной демократии, чем его собственное? В том хотя бы смысле, что не надо тащить человека к совершенству, какой есть, такой и есть, и – да, править государством может кто угодно.

Так какая же система лучше, и какой принадлежит будущее – ну, относительно обозримое? Или, как всегда в таких случаях, мы движемся к чему-то среднему? О «закате демократии» в наши дни уже все сказано, но значит ли это, что мы перейдем к тотальному консерватизму?

Не надо думать, что у меня есть готовый ответ на вопрос такого масштаба.

Заглянув в эти бездны, давайте перейдем в современность и исполним свое обещание, данное в начале главы, начнем цитировать одну замечательную американскую книгу, в которой абсолютно неожиданным образом описывается полностью «шепиловский» конфликт между консерватизмом и… демократией? Ну, автор вообще-то причисляет последнюю к более широкому понятию, «модернизм».

Итак, книга Кристофера Бекуита. А точнее, Christopher I. Beckwith, Empires of the Silk Road. A History of Central Eurasia from the Bronze Age to the Present. Princeton University Press, 2009.

Это очень сложный вопрос – что такое в американском обществе «маргинал». Есть вещи, которые там никому не рекомендуется говорить, при наличии или отсутствии «академических свобод». Бекуит, однако, удерживается на грани, он считается «провокатором» (интеллектуальным, то есть будящим мысль), но в целом человеком, приемлемым для серьезной дискуссии.

Книга его выдержала 7 изданий, то есть стала бестселлером. Автор – профессор в Университете Индианы, ему 69 лет, возраст, когда уже не страшно говорить все, что думаешь. Рецензии на нее такие: «провокационная» (как уже сказано) работа, ставящая с ног на голову все прежние представления о… чем? Только о Центральной Азии, как это следует из заголовка? Да не только. Вообще о смысле развития нашей цивилизации и мира в целом.

Мысли автора именно о Центральной Азии мы излагать не будем, достаточно сказать, что он напоминает нам: «западная» цивилизация (да-да, европейская, затем и американская) родом из Центральной Азии, основные ее ценности там и сформировались. Доказывает это вполне убедительно, точнее, складывает вместе давно известные факты. Но дальше он неожиданно, в последних главах, переходит к разговору о том, что с этой (нашей) цивилизацией произошло в последние века или десятилетия.

Мы будем цитировать его долго, несколько страниц, с кавычками и без.

«Двадцатое столетие представляет собой кульминацию революционного движения – модернизма, с его войной против традиций, естественных законов и самой природы во всех сферах, на всех уровнях и во всех аспектах культуры. Особенно бедственным этот период оказался в Евразии, где модернистские революции разного рода учредили популистские, тоталитарные и фундаменталистские тирании, принесли опустошительные войны и массовые убийства в беспрецедентных масштабах. Катастрофические модернистские экономические политики произвели на свет худшую глобальную рецессию в обозримой истории – Великую депрессию, которая продолжалась в разных странах с 1929 года до Второй мировой войны…»

Еще не понятно, о чем это? И что автор называет «модернизмом»?

«До Первой мировой идеи монархии и аристократической культурной традиции номинально преобладали в большей части мира, где доминировала Европа, несмотря на вызов популистских сил, исходивший из стран, которые выбрали республиканскую форму правления. После катастрофической Первой мировой войны большая часть остававшихся в Европе монархий была свергнута или лишена всякой фактической власти. Они были заменены модернистской “демократией”, все стали республиками, по крайней мере теоретически. Установление обязательного национального образования во всех модернистских республиках принесло с собой индоктринацию детей в идеологии “демократии” так, чтобы они не противились программам тех, у кого политическая власть, а наоборот, невольно поддержали бы их».

Да-да, «модернизм» – это и классическая демократия тоже, автор не видит особой разницы между демократами и коммунистами (последние у него – экстремальные модернисты «особой токсичности»), а также аятолллами в Иране и нацистами. Всех их объединяет – что?

«Ключевая идея модернизма проста и сама по себе выглядит достаточно безвредно: то, что современно, ново и модно – лучше, чем то, что было раньше. Пока речь шла только об общих взглядах на моду или технический прогресс, и пока классицизм (как идея, что старое лучше, чем то, что ново), все еще был противовесом – тогда ранний модернизм еще мало влиял на мир. Но классическое и аристократическое начало отступает перед модернизмом и неаристократизмом по мере распространения индустриализации и урбанизации. В Европе, Северной Америке и в итоге в большей части Евразии начали доминировать неаристократичные люди, занятые модернистскими, промышленными городскими делами… Но ведь модернизм – это не какая-то одноразовая акция, где что-то новое (индустриальное и городское) приходит на смену старому (аристократическому и сельскому), и на этом все кончается. Если хорошо только новое, то по определению необходимо создавать все новые и новые вещи. Полномасштабный модернизм означает, и это до сих пор так, перманентную революцию: нескончаемое отвержение традиционного или только что установившегося политического, социального, артистического и интеллектуального порядка».

Еще не видите, где в бекуитовском уравнении оказывается Дмитрий Шепилов? Скажете, что он ведь был наследником эпохи революций, то есть уничтожения? А что, по-вашему, он хотел строить – и строил – на расчистившейся площадке?

Но идем дальше по тексту.

«Тирании фашизма, коммунизма и политико-религиозного фундаментализма, каждая из которых требовала нерассуждающей покорности масс, их веры в радикальные идеи, проповедуемые их лидерами – были в высшей степени модернистскими. И неудивительно поэтому, что модернизм достиг своих наибольших успехов в жутких мировых войнах и массовых убийствах ХХ столетия».

А откуда взялась модернистская зараза? Бекуит тут замахивается на идеи Просвещения, оказавшиеся, по его оценке, поджигательскими. Вообще-то если брать не сами по себе те идеи, а то, к чему они невольно привели, то бекуитовская картина выглядит убедительно: наполеоновские войны (массовое убийство), национальные революции XIX века, далее разгром континентальных держав в Первой мировой… но то были цветочки, вот он, ХХ век, когда предыдущие научные, технические и идеологические концепции непрерывно заменяются все новыми и новыми. Тотальная победа популистских «демократических» форм правительства, пишет Бекуит, сосредоточила беспрецедентную