Выбор - Галина Дмитриевна Гончарова

сплетен тоже, а палица завсегда при нем. А сейчас подтверждались предположения ватажников, потому как Ослоп читал грамотку. Не простую, а голубиную почту, значками записанную. А это намного сложнее обычной почты.

Читал, хмурился, потому как писала там Марина хоть и мало, но важное.

Сослана в монастырь. Повезут через Подарёну. Охрана. Освободи.

Царицу Марину Ослоп давненько знал, еще когда не была она царицей, а только невестой царской, а он обычным конюхом. Это уж потом так жизнь повернулась, что бежать ему пришлось. Сложилось так.

Конюхом он был знатным, да и дураком — тоже. Все знали, что к его жене боярич Осмыслов захаживает. Один Никифор, тогда его Ослопом еще не называли, дурак дураком ходил. Пока не застал супругу свою в постели с бояричем.

Боярича он убил, конечно. И супругу из окна выкинул. А потом сидел, и не знал, что дальше делать. Жизнь кончилась, вот и все.

Его даже пытать не стали. Просто в темницу сунули, да казнь назначили. Там он и сидел, и ждал.

Ждал палача, а пришла царица Марина. Как уж она договорилась, кому заплатила… да кто ж ее знает? А только заговорила она, и понял Никифор, что еще не закончена жизнь, потому как месть осталась.

Всем.

За все!

Боярам — за измену супруги его. Бабам — за то же самое. Остальным — за подлость и равнодушие. Он ведь еще может много жизней чужих отнять, а Марине послужить в благодарность. Или — просто так.

Не знал Никифор, что в том состоянии он на ведьмовство податлив был. Марина его попросту заговорила, что хотела, то в разум и вложила, себе почти покорного раба приобрела.

А что ненавидит всех, да кидается… это ровно как волка бешеного на сворку взять. Пусть хоть кого рвет, лишь бы ей служил верно.

Ослоп и служил, и добычу приносил даже.

Марина его не сильно отягощала, пару-тройку раз просила гонца перехватить, два раза про купеческие обозы письмецо прислала. Просила только, чтобы пара человек там и полегла бесследно.

Ослопу то не в тягость было.

Поручения легкие, а платит царица хорошо, серебра шлет…

Серебро ему не надобно, конечно, ему уж ничего не надобно, но…

Волк понял, что хозяйку его обидеть хотят — и зубы оскалил. Когти навострил.

Говорите, повезут через Подарёну?

Значит, и через их лес повезут, нет здесь другой дороги. И обоза не будет.

* * *

Божедар на постоялый двор не просто так пришел, нет.

Хоть и говорили ему, что царица Марина, теперь уж бывшая царица — ламия, нечисть, а все одно, в таких вещах он сам предпочитал посмотреть, убедиться, разобраться.

Ошибки случаются.

И травниц могут ведьмами назвать, и слишком красивых женщин тоже — ему то ведомо.

Вот и сидел он себе в углу, сбитень попивал, не спешил никуда.

Царица в зал вошла, глазами по сторонам сверкнула, Божедара сразу приметила, так и впилась зрачками своими, ровно кинжалы воткнула.

Но Божедар за себя не боялся, коловрат у него на шее висит, с ним-то его за обычного человека любая ведьма примет. Разве что просто так он Марине понравится, как мужчина — или как обед, вспоминая про обычаи племени ламий.

И видно, Марина в него вгляделась, облизнулась внятно.

Нет, не признала она в нем богатыря, просто захотела сил из него потянуть. Это-то Божедар видел.

Еще как видел….

Ведьма?

Не совсем ведьма она, скорее чуждое что-то… да, как и говорила боярышня — ламия.

Экая мерзость!

Божедара аж от омерзения передернуло, да Марина его поняла неправильно, подумала — от желания, улыбнулась, пальцем по шее так провела томно… свернуть бы ту шею с головенкой вместе!

Нет, не соврала ему боярышня.

Царицу наверх увели, в комнаты для постояльцев, а Божедар, не дожидаясь, покамест на него кто другой внимание обратит, поднялся да и вышел вон.

Нечего ему тут делать.

Главное видел он, черную сущность разглядел, а об остальном промолчит. За него клинки говорить будут, да стрелы каленые.

Не бывать нечисти на земле росской!

* * *

Вечером Платон у царицы сидел. Чай пили, разговоры разговаривали.

— Не почует?

— Не должна. Не сразу.

— Да, часа нам с лихвой достанет. А потом… потом будет по задуманному.

— Федька не воспротивится?

— Не успеет.

— Ну, дай-то Бог.

— Бог-то Бог, а ты и сам не будь плох.

Заговорщики еще раз переглянулись и рассмеялись. Тихим и весьма неприятным смехом.

* * *

Лес — он и лес. Говорят, в иноземщине лесам имена давать принято. Так оно и понятно, у них все леса на дрова повырубили, ежели там пара клочков и осталась, так на них не надышатся. *

*- неверующим предлагаю погуглить количество лесов в Англии, Франции, Шотландии. А можно и их площади. Цывилизацыя-с. Прим. авт.

В Россе лесов много, и названия им не дают, не до того людям. Лес — и лес себе. Подлесок, перелесок, чаща, бурелом, тайга непролазная… много у него названий, а заплутать там легче легкого.

Впрочем, Божедару то не грозило.

В лесу он себя, как дома чувствовал, а уж разбойничью стоянку найти — и вовсе проблемы не видел. Кто в лесу не был, кто по нему не ходил никогда… да, для тех оно сложно. А Божедар не такой лес видывал, на Урале такие чащи — тут-то, считай, подлесочек мелкий.

Можно бы у местных крестьян проводника попросить, да не стоит. Мало ли кто из них разбойникам вести доносит? Лучше не рисковать, вылавливай потом негодяев по всей Россе.

А вот когда на следы звериные посмотреть — можно.

По дороге ночью пробежаться, подумать, где он бы сам засаду устроил — можно. Ветер понюхать, опять же…

Разбойники не розами пахнут, и не розами гадят, и не розы жрут. Им и кашу варить надобно на всю ватагу, и до ветру ходить…

Пахнет духом нечистым?

Да еще как! И именно нечистым, моются-то они редко, и тарелки не так, чтобы моют, а от того живот расстраивается люто… от такой вони белки с сосен падают!

Вот Божедар и поглядывал на стоянку татей, оценивал, прикидывал. Тати ни свои, ни чужие жизни не ценят, а вот ему каждый из дружинников дорог, каждого он знает, и семьи их, и детей… своими рисковать ему не хочется. Когда то возможно, он побеждать будет с наименьшими потерями.

Покамест так выходило, что нападать на лагерь не надобно.

И своих