Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

партийный контроль. Секретарь ЦК, председатель Комиссии партийного контроля А. А. Андреев 21 августа 1941 г. направит на места шифротелеграмму, в которой обяжет местных руководителей ежедневно проверять прием, размещение и пуск в эксплуатацию эвакуированных заводов, использование рабочей силы. Предписывалось также докладывать каждые три дня о проделанной работе и положении дел[1073]. 22 августа Оргбюро ЦК примет постановление «О детях, эвакуированных из Москвы и Ленинграда». В нем будет отмечено, что «для эвакуированных детей до сих пор не созданы нормальные бытовые условия и не обеспечено их надлежащее медицинское обслуживание», намечены необходимые меры, вмененные к исполнению обкомам, крайкомам, ЦК компартий союзных республик[1074].

Шифротелеграмма И. В. Сталина М. С. Хозину и А. А. Жданову об устройстве зимней фронтовой автомобильной дороги

27 ноября 1941

[РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 167. Д. 60. Л. 109. Подписи — автографы И. В. Сталина, А. И. Микояна, Г. М. Маленкова]

Шифротелеграмма И. В. Сталина секретарю Ленинградского горкома А. А. Кузнецову о дислокации танков КВ и отмене эвакуации Путиловского (Кировского) и Ижорского заводов

27 августа 1941

[РГАСПИ. Ф. 558. Оп. 11. Д. 492. Л. 27–28]

Надо сказать, что недостатки в организации эвакуации были присущи действиям и местных властей, и центральных. Как уже указывалось выше, 2 июля 1941 г. ЦК ВКП(б) и СНК СССР принимают постановление «О разгрузке Ленинграда от предприятий Наркомата боеприпасов», согласно которому был определен перечень заводов, подлежащих эвакуации[1075]. Негативные последствия этого решения для организации обороны в виде возникновения снарядного голода станут ясными довольно скоро. 28 августа Сталин останавливает объявленную ГКО днем ранее эвакуацию Кировского и Ижорского заводов, а всю бронетанковую продукцию оставляет в распоряжении фронта[1076].

Однако 4 октября Сталин вновь передает Жданову и Кузнецову «предложение Москвы» «вывести на восток из Ленинграда» оборудование, кадры инженеров, техников и квалифицированных рабочих заводов, занятых производством танков и танковых пушек, — Кировского, Ижорского, завода № 174, «причем для Ленинграда оставить 50 штук готовых танковых пушек»[1077]. Рекомендацию эту Сталин дает, опираясь на постановление ГКО № 737 от того же 4 октября «О Кировском и Ижорском заводах и заводе № 174»[1078]. Судя по этим решениям, практически лишающим войска, обороняющие Ленинград, боевой техники, сдача города рассматривается как один из возможных и очень реальных сценариев развития событий. Позднее, когда линия обороны стабилизируется, будет опять предпринята попытка остановить эвакуацию. 19 ноября Маленков запросит секретаря Ленинградского горкома А. А. Кузнецова, «нельзя ли в короткий срок восстановить в Ленинграде производство КВ»[1079]. Однако будет уже поздно, так как оборудование и большинство рабочих этих и других оборонных заводов в значительной степени уже вывезено. Кузнецов ответит: «От мысли выпускать КВ на заводе Сталина мы не отказываемся, но нужно учесть следующее, что оборудование Ижорского завода, в том числе и прокатные станы, с завода вывезены. Восстанавливать производство корпусов КВ на Ижорском заводе сейчас не представляется возможным…» Несмотря на это сообщение, Москва поставит задачу обдумать «предложение о восстановлении производства танков КВ с учетом того, что оборудование Кировского завода и Ижорского завода, которое вывезено к Ладоге, но дальше не отправлено, вы снова восстановите, где сочтете целесообразнее». Эвакуация танковых заводов потребует впоследствии завоза на Ленинградский фронт готовых танков с «большой земли». Только за период навигации с 23 мая по 3 декабря 1942 г. на западный берег Ладожского озера с восточного будет доставлено 202 единицы танков, 631 артиллерийское орудие[1080]. О поспешном, не до конца продуманном характере ленинградской эвакуации говорит и история с эвакуацией оборудования Волховстроя. Первоначально эвакуированное в Узбекистан на Чирчикстрой, уже в январе 1942 г. оно направляется в обратном направлении двумя эшелонами (70 вагонов)[1081]. Эта реэвакуация не решит в полном объеме проблему энергообеспечения города. В апреле 1943 г. Жданов направит шифровку в адрес командующего Волховским фронтом Мехлиса, в которой скажет: «В городе создалось исключительно тяжелое положение с электроснабжением и коммунального хозяйства. Большинство предприятий остановились из-за недостатка электроэнергии»[1082]. В условиях отсутствия необходимых мощностей гидроэлектростанций главным источником электроэнергии стали теплоэлектростанции, работающие на торфе. Именно за содействием в погрузке и отгрузке торфа с предприятий, находившихся в прифронтовой зоне, и обращается Жданов к Мехлису.

Эвакуация населения и предприятий Москвы и Московской области начнется, как и в Ленинграде, уже в июне 1941 г. Будет принят целый ряд постановлений в этой сфере. 27 июня СНК СССР принимает постановление «О вывозе из Москвы государственных запасов драгоценных материалов, драгоценных камней, Алмазного фонда СССР и ценностей Оружейной палаты Кремля»[1083]. 28 июня совместным постановлением ЦК ВКП(б) и СНК принимается постановление о вывозе из Москвы ценностей Госбанка СССР[1084]. 29 июня принято постановление «О переводе из Москвы наркоматов и главных управлений»[1085]. 29 июня Совнарком принимает постановление «Об эвакуации авиазаводов» из Москвы и Ленинграда[1086]. К ключевым мероприятиям в этой сфере будут отнесены эвакуация тела Ленина в Тюмень[1087] и эвакуация архивов[1088]. 13 июля Совет по эвакуации примет постановление «Об эвакуации Академии наук СССР» из Москвы и Ленинграда в Казань[1089]. 12 октября ГКО принимает явно запоздавшее постановление «О строительстве третьей линии обороны г. Москвы»[1090]. В тот же день принимается постановление «Об охране Московской зоны»[1091]. На следующий день ГКО примет еще одно постановление — об эвакуации Большого, Малого театров, МХАТ и театра имени Вахтангова[1092]. 16 октября 1941 г. Москву охватит паника, спровоцированная постановлением ГКО «Об эвакуации столицы СССР г. Москвы» (от 15 октября), предписывавшим сделать это «сегодня же», но не обеспеченным необходимыми организационными мероприятиями[1093].

Тесно связанным с собственно эвакуационными мероприятиями окажется решение о строительстве специальных убежищ в Ярославле, Горьком, Казани, Ульяновске, Куйбышеве, Саратове, Сталинграде, оформленное постановлением ГКО от 22 ноября 1941 г.[1094] Лишь в конце года советское руководство обратится к проблеме размещения персонала эвакуированных предприятий. 19 декабря в Совнарком на имя В. М. Молотова поступит докладная записка наркома по строительству С. З. Гинзбурга о строительстве общежитий, землянок и полуземлянок для сотрудников эвакуированных предприятий с приложением проекта землянки[1095].

Следует признать, что мероприятия по эвакуации во многом носили не вполне продуманный и временами хаотичный характер. Могло ли дело обстоять по-другому? Предусмотреть и безошибочно рассчитать объем перевозок такого масштаба и в подобных условиях было вряд ли возможно. Однако заблаговременная проработка планов эвакуации, от которой