Книга 2. Война и мир Сталина, 1939–1953. Часть 1. «Наше дело правое», 1939–1945 - Андрей Константинович Сорокин

и «большой объем ремонтных работ на 162 кораблях КБФ, получивших повреждения в боевых операциях флота». Видимо, неисполнение плановых заданий (очевидно, завышенных) не воспринималось в качестве основания для наказаний. Завершая докладную, Носенко сообщит, что совместно с наркомом ВМФ Н. Г. Кузнецовым он счел возможным представить к награждению 526 чел. из числа наиболее отличившихся работников судостроительной промышленности[1113].

Самыми напряженными для советской оборонной промышленности стали последние месяцы 1941 г. и первые месяцы 1942 г., когда эвакуируемые предприятия, прекратившие свою работу в прежних местах размещения, еще не успели восстановить производство на новых местах дислокации. Вермахт к тому времени оккупировал территорию СССР, на которой проживало 40 % населения страны, добывалось 63 % угля, выплавлялось 68 % чугуна, 58 % стали и находилось 60 % всего производства алюминия. По расчетам председателя Государственной плановой комиссии при СНК СССР (Госплан) Н. А. Вознесенского, продукция промышленности с июня по ноябрь 1941 г. сократилась в 2,1 раза; выпуск проката черных металлов в декабре сократился в 3,1 раза по сравнению с июнем 1941 г., цветных металлов — в 430 раз, шарикоподшипников — в 21 раз[1114].

Государственное мобилизационное планирование станет инструментом мобилизации трудовых и производственных ресурсов. А. И. Микоян в своих поздних воспоминаниях именно на Вознесенского возложит вину за ошибки планирования на начальном этапе войны. «Вознесенский, — напишет он, — ежемесячно составлял план, причем так, что план текущего месяца превышал план предыдущего. Фактическое же выполнение плана в первые 7–8 месяцев войны шло наоборот: план шел по графику вверх, а его исполнение вниз… Вознесенский считал, что неудобно во время войны уменьшать план. Это было его ошибкой. Ведь это был нереальный план»[1115]. В этой связи нельзя, однако, не напомнить, что эти нереальные планы затем утверждались высшим советским руководством, вводились в действие совместными постановлениями Политбюро и Совнаркома, ГКО. Подписывал эти документы Сталин в качестве председателя СНК и ГКО СССР. Явный курс на повышение плановых показателей настолько очевиден, что его невозможно списать на ошибку одного лица, занимавшего пост руководителя планирующего органа. Нарастающее выбытие средств вооруженной борьбы требовало поиска инструментов, позволяющих компенсировать потери. Вполне уместным представляется предположить, что завышенные плановые показатели могли, по представлению Сталина, являться той планкой, равняясь на которую исполнители дадут максимально возможные результаты. Точно так же не стоит забывать, что нереалистичное планирование является вообще характерной чертой развития экономики СССР при Сталине. Подавляющее число народнохозяйственных планов мирного времени также являлись завышенными и не были выполнены. Представляется, что форсированные темпы развития в значительной степени могли достигаться в том числе за счет подобного подхода к планированию роста. Ни один плановый показатель первых пятилеток не был выполнен, однако рост экономики в эти годы происходил рекордными темпами. Так или иначе, списывать проблемы мобилизационного планирования в 1941–1942 гг. на ошибку одного человека вряд ли правильно.

Выше было рассказано о расширении прав народных комиссаров СССР. Не раз это расширение прав руководителей высшего звена управления будет подтверждаться в постановлениях ГКО. Так произойдет, например, в отношении производства и поставки боеприпасов на второе полугодие 1941 г., когда постановлением ГКО от 6 июля наркомам Малышеву, Первухину и Косыгину будет предоставлено право на основе утвержденных планов «самостоятельно решать вопросы», касавшиеся закрепленных за ними всех основных наркоматов союзного и республиканского подчинения. Согласно общему мнению историков, эта самостоятельность станет одним из факторов эффективности функционирования сложившейся системы управления[1116].

Напряженная обстановка на фронтах, выбытие средств вооруженной борьбы принудят советское руководство к ужесточению мер контроля за военным производством. Так, например, 17 марта 1942 г. ГКО своим решением введет ежедневную отчетность танковых заводов по количеству танков, прошедших приемно-сдаточный пробег и сданных военпреду[1117].

О самой острой проблеме — нехватке боеприпасов — нам уже приходилось говорить выше. Не случайно мобилизационный план по боеприпасам и патронам будет введен в действие постановлением ЦК ВКП(б) и СНК одним из первых — на следующий день после начала боевых действий, 23 июня[1118]. Именно этим постановлением Госплану было предписано в двухдневный срок представить и общий мобилизационный народнохозяйственный план на III квартал. Этот скорректированный план должен был заменить тот, что был утвержден Совнаркомом накануне войны — 14 июня[1119]. Уже 30 июня в этот мобилизационный план потребуется внести корректировки[1120]. К производству боеприпасов будут привлечены предприятия двадцати гражданских наркоматов. Ответственными за исполнение этими предприятиями мобилизационных заданий будут назначены В. А. Малышев, М. Г. Первухин и А. Н. Косыгин. 6 июля ГКО утвердит постановление о плане производства и поставки боеприпасов на июль и второе полугодие 1941 г.[1121]

Постановление ГКО СССР № 30 «О плане производства и поставки боеприпасов на второе полугодие 1941 г. и июль месяц»

6 июля 1941

[РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 1. Л. 150–151. Резолюция — автограф И. В. Сталина, подпись — автограф В. М. Молотова]

Постановление ГКО СССР № 552 «Об обеспечении производства боеприпасов»

22 августа 1941

[РГАСПИ. Ф. 644. Оп. 2. Д. 14. Л. 112–113]

26 июля ГКО примет постановление о начале строительства пяти заводов нитроглицеринового пороха, ввод которых в эксплуатацию был намечен на апрель — май 1942 г.[1122] 9 августа будет принята дополнительная программа выпуска снарядов к реактивным минометным установкам М-8 и М-13 в соответствии с суточными графиками их сдачи в августе — сентябре 1941 г.[1123] 22 августа ГКО своим постановлением возложит на наркомов и председателя Госплана личную ответственность за первоочередное снабжение оборудованием, материалами, топливом и рабочей силой предприятий, производивших элементы для боеприпасов[1124].

Отчет Управления комплектации Наркомата боеприпасов о поставках НКО и НКВД выстрелов сухопутной, морской артиллерии, авиационных выстрелов и мин за 1941 г., подготовленный в начале января 1942 г., свидетельствует о невыполнении по большинству позиций плановых заданий. Из более чем 150 позиций план будет выполнен и перевыполнен лишь по 14[1125].

25 декабря ГКО утвердит план производства/сдачи боеприпасов на I квартал 1942 г.[1126] План окажется нереалистичным по причине недостатка порохов, взрывчатки и химикатов для их производства. В марте 1942 г. заместитель председателя Совнаркома Л. П. Берия и нарком боеприпасов Б. Л. Ванников поставят перед Сталиным вопрос о необходимости их импорта, причем «в любом возможном количестве»[1127]. В конце апреля того же года Берия и Ванников сообщат Сталину о дефиците патронов в объеме 8 млн в сутки[1128]. На основе этого обращения будет принято решение