Письма. Том второй - Томас Клейтон Вулф

все это знают, но почтовое ведомство непреклонно в своих решениях и может даже остановить весь национальный тираж журнала, задержав его выпуск в нью-йоркском почтовом отделении. Фриц боялся этого, и хотя он сказал мне, что, по его мнению, «Скрибнерс», несомненно, выиграет в конце концов, выпуск может быть задержан на несколько дней или даже на неделю, поэтому он пошел навстречу ситуации, объявив о присуждении премии двусмысленно. Он просто сказал, что премия присуждена мне и Херрманну, не назвав сумму, которую получил каждый из нас. К вашему сведению, сумма составила 2500 долларов, и я считаю ее вполне справедливой, но я еще не совсем разбогател, поскольку часть этой суммы я уже задолжал «Скрибнерс» и должен как можно бережнее и проще относиться к тому, что осталось, пока не напишу еще что-нибудь, что может принести мне немного денег. Этим летом я продолжал работать, хотя в последнее время потерял некоторое время из-за невезения, которое заставило меня переехать из дома на Коламбия Хайтс, 111, по моему нынешнему адресу, который, прошу заметить, Коламбия Хайтс 101 [Том жил в доме 101 с осени 1932 по осень 1933 года]. Мой номер телефона остался прежним, и, кстати, еще одним любопытным элементом в рассказе профессора Брауна было то, что ты дала ему мой адрес, а когда я спросил его, какой адрес ты ему дала, он ответил: «Коламбия Хайтс, 101». Я сказал ему, что это невозможно, поскольку я переехал сюда всего неделю назад и еще не сообщил тебе об этом, и он тут же исправился и сказал, что у него есть адрес дома 111.

Мне пришлось уехать из другого дома, где ты остановливалсь весной, потому что Кларки, которые были моими хозяевами, не смогли привести дом в порядок. Но Кларк предупредил меня обо всем этом примерно за четыре дня до первого августа, так что мне пришлось бросить все дела и три или четыре дня потеть на солнце, пока я не нашел это место. Теперь я впервые в жизни живу в маленьком многоквартирном доме. У меня две очень хорошие комнаты, ванна и кухня, и хотя квартира не такая большая, как та, что была у меня раньше, она чище, современнее и более уединенная. Владельцы поставили для меня электрический ледогенератор, арендная плата на 15 долларов в месяц меньше, чем была в другом доме. Кроме того, здесь прохладно, и у меня очень красивый вид на нью-йоркскую гавань и небоскребы, которые я с удовольствием покажу тебе, если ты приедешь ко мне в гости. Если я не пишу тебе часто, то это потому, что мне нужно срочно закончить работу, и у меня будет очень мало времени на все остальное, но, как я уже говорил, если тебе что-то понадобится, сообщи мне немедленно, и если я смогу тебе помочь, я это сделаю.

Надеюсь, что вы все здоровы и счастливы. Пожалуйста, пиши мне и сообщай новости, когда будет время.

С любовью ко всем,

Том

Следующее письмо было написано в ответ на письмо ДюБоза Хейворда, автора «Порги», «Дочери Мамбы», «Питера Эшли», в котором он приглашал Вулфа принять участие в конференции писателей Юга, которая должна была состояться в Чарльстоне в октябре 1932 года. В итоге Вулф решил не ехать, а остаться в Бруклине и работать. Вулф впервые познакомился с Хейвордом через его жену, Дороти Кунс Хейворд, которая училась в «47-ой Студии» и является автором «Порги» (в соавторстве с мужем), «Юг Тихого океана» (с Говардом Ригсби), «Освободи мой народ».

Хейварду ДеБозе

Коламбия Хайтс, 101

Бруклин, Нью-Йорк

8 сентября 1932 года

Дорогой ДюБоз:

Я знаю, что чертовски виноват в том, что не ответил на два твоих последних письма. Пожалуйста, прости меня. Я был связан с этой вонючей нью-йоркской жарой, с переездом посреди лета… и с этим девятиголовым монстром – книгой. Я не выезжал отсюда все лето, за исключением трехдневной поездки в Монреаль, из которой я вернулся вчера вечером. Надеюсь, что позже мне удастся взять отпуск, я постараюсь, чтобы он пришелся на октябрь, когда у вас будет встреча в Чарльстоне… Уверяю тебя, ничто не доставило бы мне сейчас большего удовольствия, не только из-за веселья, но и из-за пользы, которую я могу извлечь из этого. Видит Бог, я нуждаюсь в облегчении, помощи, содействии и просвещении, но, боюсь, мне придется пытаться выкапывать их из самого себя, не думаю, что все писатели мира смогут мне сейчас помочь, хотя, полагаю, многие из них страдали от того же недуга. Для меня сейчас вопрос стоит так: съесть или быть съеденным, покорить монстра или быть им поглощенным, а главное – научиться доводить дело до конца. Думаю, я прошел через большинство других стадий. Теперь я – великий мастер потеть кровью, биться головой о стену, топать по Бруклинскому мосту посреди ночи. Я научился почти всему, кроме того, как не писать книгу в восемнадцати томах, и если бы я думал, что ты и наши друзья в Чарльстоне сможете помочь мне решить эту проблему, я бы приехал туда с жадным предвкушением, облизываясь, за неделю до того, как вы приедете.

ДюБоз, я приеду, если смогу. Я чертовски хочу уехать отсюда, хотя бы на несколько дней, но у меня действительно есть чувство неизбежной необходимости в отношении этой книги и чувство глубокой ответственности и обязательства перед Максом Перкинсом и другими людьми в «Скрибнерс», которые были так добры ко мне. Поэтому приезд в Чарльстон зависит от того, каких успехов я добьюсь в период между сегодняшним днем и открытием собрания. Думаю, ты понимаешь, как обстоят дела… Тем временем я шлю тебе и Дороти свои наилучшие пожелания здоровья и счастья и желаю всяческих успехов в подготовке к встрече.

Оуэн Фрэнсис, которому адресовано следующее письмо, автор книги «Свадьба в стиле Хэнки»; он написал Вулфу, предлагая ему приехать в Голливуд и поработать на киностудии.

Оуэну Фрэнсису

Коламбия Хайтс, 101

Бруклин, штат Нью-Йорк

8 сентября 1932 года

Дорогой Оуэн,

…Я был рад получить от тебя весточку, я ликовал от всех тех прекрасных новостей, которые содержались в твоем письме. Я никогда не знал, что сказать мужчине, когда он сообщает мне, что только что женился. Полагаю, тебе хорошо знакомо чувство холостяка, когда он видит, как его друзья один за другим ускользают от него в пасть брака. Он рад за них, но он чувствует себя немного одиноким. Давление на него, чтобы он поступил так же, становится все сильнее. К несчастью для меня,